Читать книгу - "Белки в Центральном парке по понедельникам грустят - Катрин Панколь"

Наутро в ее голове была настоящая кузница, молот долбил по наковальне. Не открывая глаз, она почувствовала, что рядом кто-то есть. Зоэ.

Посмотрела на часы. Шесть утра.

— Ты заболела? — забеспокоилась Зоэ.

— Нет, — пробормотала Жозефина, с трудом присаживаясь на кровати.

— Можно с тобой поговорить?

— Но разве ты не должна была уехать к Эмме?

— Мы поссорились… Ох! Мамочка! Нам с тобой надо поговорить… Я сделала ужасную вещь, просто ужасную…

С Жозефины мигом слетела утренняя муть. Она навострила уши, поморгала, чтобы привыкнуть к свету ночника, ощутила на ногах тушу Дю Геклена, погладила его, потрепала по холке, напомнила ему, что он лучший в мире пес, и согнала на край кровати, а потом заявила:

— Слушаю тебя, детка. Но прежде принеси мне аспирин… Лучше две таблетки… У меня голова сейчас лопнет.

Пока Зоэ бегала на кухню, она пыталась вспомнить, что произошло накануне… Покраснела, потерла уши, смутно припомнила, как Серюрье высадил ее внизу и подождал, пока она войдет в подъезд. «Боже мой! Я напилась. У меня ведь нет такой привычки! Я вообще не пью. Но…» Филипп и Дотти, Дотти и Филипп, ночной столик, их комната, так это правда, они спят вместе, она переехала к нему со всем арсеналом и амуницией. Жозефина сморщилась, чувствуя, как подступают слезы.

— Вот, мам, выпей!

Жозефина проглотила таблетки. Скривилась. Скрестила руки на груди. Объявила, что она готова внимательно выслушать Зоэ. Зоэ смотрела на нее и сосала палец, не зная, с чего начать.

— Ты лучше задавай мне вопросы.

Жозефина призадумалась.

— Дело серьезное?

Зоэ кивнула.

— Такое серьезное, что нельзя исправить?

Зоэ замялась и пожала плечами: вопрос не совсем верный и она не знает, как на него ответить.

— Ты что-то сделала сама?

Зоэ кивнула.

— Что-то, что мне не понравится?

Зоэ виновато опустила голову.

— Что-то ужасное?

Ответом был взгляд, полный отчаяния.

— Это ужасно само по себе или могут быть ужасные последствия? Зоэ, ты должна мне помочь, я не понимаю.

— Ох! Мам… Это правда ужасно.

Она закрыла лицо руками.

— Что-то между вами с Эммой? — спросила Жозефина, потянувшись к Зоэ, чтобы ласково, ободряюще погладить ее.

Видно, какая-то мимолетная размолвка. Зоэ никогда ни с кем не ссорилась. Она умудрялась все конфликты решать мирным путем.

— Да ты в принципе не можешь совершить ничего ужасного. Это не в твоем характере…

— Ох, мам, еще как могу…

Жозефина притянула к себе дочку, зарылась носом ей в волосы, почувствовав запах яблочного шампуня, подумала: «Как было просто, когда она была ребенком… я ее укачивала, целовала, пела песенку — и горя как не бывало».

Она начала тихонько:

— «Кораблик плывет по реке, по реке, кораблик плывет по реке…»

Зоэ высвободилась и пробурчала:

— Ну, мам, хватит! Я уже не ребенок. — И вдруг выпалила: — Я переспала с Гаэтаном!

Жозефина вздохнула (ей трудно было притворяться, что она не в курсе):

— Ты ведь обещала…

— Я переспала с Гаэтаном, и с тех пор… С тех пор, мам, он стал какой-то странный.

Жозефина сделала глубокий вдох и попыталась сосредоточиться:

— Погоди, милая… Ты почему расстраиваешься? Потому, что переспала с ним и нарушила обещание, или потому, что он стал после этого «странным»?

— Из-за того и другого, мам! И в довершение всего Эмма не хочет со мной дружить…

— А это еще почему?

— Потому что я не посоветовалась с ней перед тем, как… это сделать. Сказала, что я ее обошла… А я ей сказала, что у меня не было выбора, я действительно не успела ни о чем подумать, я и не знала, что…

Удары молота по наковальне в кузнице Жозефининой головы возобновились. Она взяла себя в руки и решила рассматривать проблемы по мере поступления.

— А зачем ты переспала с ним, девочка? Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?

— Но я не нарочно, мам. Мы были в подвале, ну и…

Она рассказала про белую свечку, бутылку шампанского, наступившую темноту, шаги в коридоре, страх и сменившую его страсть…

— Это было так естественно… Мне не казалось, что я делаю что-то плохое…

— Я верю тебе, детка…

Зоэ с облегчением прижалась к матери. Уткнулась носом в ее грудь. Вдохнула. Выдохнула. Выпрямилась и…

— Ты на меня не обижаешься?

— Нет, не обижаюсь. Жалею только, что ты так рано повзрослела…

— А почему он теперь странный? Сам не звонит, разговаривает со мной с отсутствующим видом. Отвечает только из вежливости, никогда не скажет ласкового слова. Не знаю, что мне делать…

«Если бы я могла тебе помочь», — думала Жозефина, глядя на Зоэ. Девочка кусала губы, хмурила брови и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Может, я не создана для любви?

— Почему ты так думаешь?

— Мне страшно, мам… Мне бы хотелось, чтобы время текло и обтекало меня, а я бы этого не замечала… Чтобы мне всегда оставалось пятнадцать… Штука в том, чтобы все время твердить себе: я не стану взрослой, я не стану взрослой…

— Не надо так, Зоэ. Наоборот, нужно твердить себе, что жизнь скоро принесет тебе множество самых интересных и разнообразных событий… Ты просто не знаешь, чего ожидать, и поэтому боишься. Всегда боишься неизвестности…

— А как ты думаешь, если мужчина тебя поимел, он тебя уже больше не хочет?

— Да что ты! Гаэтан тебя не «поимел»… Гаэтан влюблен в тебя.

— Ты правда так думаешь?

— Ну конечно!

— Я люблю Гаэтана, и мне не хочется, чтобы он оказался придурком…

— Да он и не придурок, детка. Я уверена, он переживает какие-то трудности. Может, с ним случилось нечто ужасное, о чем он не может поговорить даже с тобой. Ему стыдно, он боится, что ты его бросишь, если все узнаешь… Спроси его. Скажи: я знаю, с тобой случилась какая-то ужасная история, о которой ты не хочешь мне рассказывать… Сама увидишь, он все расскажет, и тебе станет легче.

— И вот еще что: мы с Эммой, до того как поссорились, ходили в кафе с компанией приятелей, и там… я услышала, как парни отзываются о девочках. Они ужасно говорят о девочках! Они говорят: а эта вот шлюха распоследняя, с кем угодно в кусты пойдет! А эта страшная, как смертный грех, но вроде добрая. Мы с Эммой сидели и слушали, а они прямо при нас все это выдавали! Хуже всего, что я не осмелилась их одернуть, остановить! В итоге мы просто смылись и пошли к Эмме домой. Я все время думала о Гаэтане: а вдруг он тоже обо мне говорит, вдруг он рассказал про нашу ночь своим приятелям? Как мерзко!