Читать книгу - "Полцарства - Ольга Покровская"

Страх и омерзение, что ухитрилась оказаться женой нелюдя, впились в Асю. Она поднялась со скамейки, но не сдвинулась с места – вросла в раскисшую землю. Видя, что в данных обстоятельствах дружеское сочувствие не обидит её, Курт прислонил изваяние к груди, погладил по волосам – они были влажные. Ася слышала через грудную клетку, как мощно, окрылённо бьётся чужое сердце. Руки у Курта подрагивали, но это была дрожь избытка – клокотание вдруг явившихся новых сил, с которыми он ещё не успел обвыкнуться.

Напитавшись этой неприручённой силой, странной в недавнем самоубийце, Ася почувствовала облегчение. Спазм разжался, и полились слёзы. Сначала она плакала беззвучно, не сходя с места, как пораненное, истекающее соками дерево, а затем разошлась навзрыд.

– Ася, всё это ерунда, перемелется! – утешал её великодушный друг. – Это просто его ревность, понимаешь? Ты, главное, не выдавай его. Он и так уже наверняка сто раз пожалел. Послушай… – переменил он было тему, но оборвал.

– Что?

– Нет, ничего, – сказал он и мягко выпустил её из объятия – давая понять, что не намерен злоупотреблять бедой.

А затем явился Пашка. Он был строг и собран, волосы для ясности мысли увязаны в хвост. Дождевые тучи задерживали рассвет, а то бы Ася заметила под внешней деловитостью государя выражение тяжёлой растерянности. Он не смог прибыть на место катастрофы первым, потому что возились с Джериком. Решали с Татьяной, взять его или оставить. И если взять – то как довезти? Наконец вспомнили про старую детскую коляску на балконе. Пашка помчался бегом, а Татьяна позади тихонько везла в коляске Джерика.

– Собак пересчитали? Все здесь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вошёл в шахматный павильон. С минуту доносилось приветственное поскуливание и шорох, а затем Пашка возник на крыльце и, закрыв за собой дверь, сказал: – Мыши и Марфы нет!

– Нет Марфуши? – не поняла Ася. – Так я же видела…

– Марфы и Мыши нет! – повторил Пашка. И, спрыгнув с крыльца, пошёл кликать пропавших по ближним полянкам. Понемногу его голос отдалялся и наконец сгинул в гудящем ветром лесу.

Сколько ни просила Ася – так и не добилась от фыркающего Гурзуфа, где тот потерял Марфушу. Старый пёс не желал брать след и отправляться на поиски.

– Эх ты! Где же твоя верность! – корила его Ася, а когда, отчаявшись, загнала дяди-Мишиного сироту обратно в шахматный домик, со станции подоспела Наташка.

– Эй, ребята! Вы как? Представляете, электричка стояла! Товарняк на путях заклинило! – кричала она, запыхавшись, и махала обеими руками, длинноногая и смешная, как кукла на верёвочках. На светлую спутанную пряжу волос нахлобучена шапка с помпоном, и пуговицы джинсовой курточки застёгнуты наперекосяк – так что правый угол воротника задевает щёку.

Подойдя к Наташке, Ася посмотрела в её серые глазки, одновременно напуганные и отважные, поправила оранжевую шапку, перестегнула правильно пуговицы и крепко прижала к себе. На секунду ей показалось, что эта курносая девочка – её дочка. Дочка шла ночью по глухим дорогам, в одиноких вагонах чудом избегла страшных людей – и вот наконец в безопасности. «А вот мама свою младшенькую отпустила, не спасла!» – думала Ася и чувствовала, как жалость и любовь смешиваются в её душе с горечью.

Наташку оставили успокаивать и жалеть собак, а сами пошли к шоссе и у метро разделились. Курт отправился искать пропавших вдоль опушки леса. Ася же собралась вернуться в Замоскворечье и покликать Марфушу по родным улицам, у знаменитой мусорки «Майский день» и в иных заветных собачьих углах. Конечно, это далеко, но бывают ведь у собак чудесные способности – вдруг возьмут да по ветру отыщут дорогу домой!