Читать книгу - "Стеклобой - Михаил Перловский"

— Нас заметят, — Романов выругался, схватил Беган-Богацкого за плечи и бросил в кресло. — Сидите тут.

Прижимаясь к стене, Романов выглянул в окно. Похоже, людей на улице больше беспокоила дележка на вокзале, чем разборки в брошенной квартире на первом этаже.

— Что собирается сделать Макс? — спросил он строго Беган-Богацкого.

Старик, закрыв руками лицо, повторял:

— Что будет с городом?

Беган-Богацкий ткнул пальцем в Романова и крикнул с искаженным лицом:

— Он взорвет завод. Он сам об этом сказал! Это настоящий негодяй! Нам нужно попасть туда! И я тут с вами рассиживаться не буду.

Беган-Богацкий вскочил, пробежал через прихожую, рванул входную дверь и отступил назад — в грудь ему упирался ружейный ствол.

Степанида стояла с противоположной стороны ружья, широко расставив ноги и шмыгая носом:

— Так вот они где. Я по городу бегаю, извелась вся, а они спрятались, — она говорила возмущенно — словно они заранее договаривались о встрече.

Беган-Богацкий и Романов отступили в гостиную.

Степанида остановилась у стола, по-хозяйски осмотрела яства и отломила от индейки ногу. Затем уселась на подоконник боком, как в женское седло. Романову показалось, что она сейчас куда-то ускачет, с ружьем наперевес и с индейкой в руке.

— Что нам делать? — спросил Романов.

— Сидеть и кушать, — сказала Степанида. — Куда я с тобой? Отберут тебя, Дмитрий Сергеич. Ты нынче товар дорогой. И что ж это — ни с чем Степанида останется?

Беган-Богацкий стоял посреди комнаты и яростно оглядывал Степаниду.

— Пустите меня, вы бестолковое, безграмотное существо! Если я немедленно не выйду отсюда — весь город пропадет! — фыркая от возмущения, крикнул он. — Вы неспособны понять даже части того, что произойдет сейчас на заводе. Вы должны слушать нас потому, что иначе вы будете слышать только ваши животные инстинкты. Вы ослица, которая приперлась в музей со своими представлениями о прекрасном! Пустите!

Степанида перевела на него ружье:

— Я сама с уральской деревни. Может, и безграмотная, но дырок в тебе наделаю, как многоточий. С детства на медведя ходила. Усек, грамотей?

Беган-Богацкий открыл рот, но Романов потянул его и силой усадил в кресло.

Степанида некоторое время смотрела на Беган-Богацкого, а затем отвернулась к окну.

— Валят и валят, — задумчиво сказала Степанида, прижавшись лбом к стеклу и не переставая жевать. — Куда валят?

Судя по голосам, улица была заполнена толпой. Только теперь этот поток звучал тревожно, потрескивая, как раскаленная лава.

Романов вполголоса спросил Беган-Богацкого:

— Говорят, желания исполняться будут, вы слышали?

Беган-Богацкий сверкнул глазами.

— Как делить будут — вот вопрос, — тихо добавил Романов. — Вокзал маленький, все не поместятся.

— Ага, дырку от бублика пополам, — проворчала Степанида и косо посмотрела на Романова.

— Но мы-то уж точно не успеем. Да и говорят, пока мэра нового не выберут, силы не будет, — сказал Романов, закрыл глаза и откинулся в кресле.

Он услышал, как Степанида заерзала. На короткое время установилась тишина, а затем ему в грудь уперлось ружье:

— Вставай, — сказала она. — Давай на выход.

На улице никого не было. Толпа схлынула, и ветер гонял по мостовой рукописные листовки. Половина листовок сообщала, что на заводе проводится всегородское собрание. Другая половина требовала это собрание запретить.

Степанида вела их переулками, ружье она спрятала под трофейным пледом из квартиры, и лишь иногда подталкивала Беган-Богацкого, который шел чрезвычайно медленно, поскольку двигались они в противоположную от завода сторону.

Вдруг Степанида радостно засмеялась. Она хохотала на всю улицу, и ее толстые красные щеки прыгали вверх-вниз. Романов от удивления остановился.

— Поняла, все поняла! На амнистию рассчитываешь? Думаешь, приведу тебя туда, а там и отпустят. Только я тебя разгадала! — Степанида безумными глазами посмотрела на Романова. — Ты сам мне сказал, что пока нового мэра не выбрали, силы нет. А значит, у кого она?

— У кого она? — переспросил с удивлением Романов.

— А у старого! — вокликнула Степанида. — У старого мэра! Будешь желание исполнять, гаденыш?

Она наставила плед на Романова и подошла к нему.

— Буду, — вздохнул Романов и оглянулся на Беган-Богацкого. — Говорите.

— Домик мне, бревенчатый, — по-хозяйски стала перечислять Степанида. — Только смотри, чтобы бревно цилиндрованное, усек? — она задумалась и тяжело вздохнула. — А то пока я здесь на лавках штаны протирала, и дом новый с хозяйством вымаливала, мне телеграмму прислали — сгорела твоя старая избушка, Степанида, дотла, под корень. А бабы мне и говорят — мол, радуйся, это желание твое сполняться начало, мол, куда иначе новый дом ставить? Небось ты и виноват, что тут все не по-людски. Пусть наличники резные будут снаружи, а сверху флюгерок такой медный петухом, я здесь видела.

Степанида мечтательно повела ружьем, плед соскользнул. Романов выразительно посмотрел на Беган-Богацкого и мотнул головой в сторону Степаниды, но тот попятился.

— Пятистенок, три комнаты, большая с печью. И веранду! Хочу магнитофон с катушками такими, как у отчима был, — дыхание у Степаниды участилось, она бродила по комнатам домика из оцилиндрованного бревна и расставляла там мебель.

Беган-Богацкий расправил плечи и, не оглядываясь, вприпрыжку побежал к ближайшей подворотне.

Степанида обиженно открыла рот и замолчала из-за того, что ее отвлекли на самом важном месте, а затем шевельнула ружьем и выстрелила. Романов успел снизу ударить по прикладу, и где-то наверху разлетелось вдребезги окно.

— Убежал он. Куда вы попасть хотите из своей аркебузы? — усмехнулся Романов, наблюдая, как Беган-Богацкий исчезает за углом. Он повернулся, увидел окаменевшее лицо Степаниды и приклад, летящий ему в лоб.

На подходах к площади Степанида заволновалась. Она то и дело поправляла платок, дотрагиваясь до узелка под мощным подбородком, и протирала рукавом значок отличницы труда ткацкой фабрики.

— Как быть-то с тобой? Не доведу ведь я тебя, разорвут, только покажемся.

— И останетесь вы без доли, плакал ваш домик с садом, — фальшиво посочувствовал Романов.

— Не шути мне тут, шею сломаю, — нахмурилась Степанида.

— Останетесь без домика, — спокойно ответил Романов.

— Рыбу поймала, да вот не донести до котелка, — сама себе пробурчала она.

Они остановились возле заколоченной булочной и увидели вдалеке здание вокзала. Перед ним слились в единое бело-зеленое море два потока. Романов мрачно оглядывал толпу: ни при каких раскладах не удастся отыскать в ней пацанов, даже если действительно будет последний поезд, даже если они будут в нем.