Читать книгу - "Кинокава - Савако Ариеси"

– Госпожа Кимото не придет на торжество, – сказала хозяйка младшей ветви. Сославшись на свой преклонный возраст, Тоёно попросила ее передать внучке официальные поздравления.

Значит, Тоёно не собирается появиться завтра на званом обеде для женщин, даже несмотря на то, что присутствовать будут одни дамы…

– Прошу вас, передайте ей мои наилучшие пожелания, – поклонилась Хана.

Эти холодные вежливые слова любимой внучки Тоёно поразили не только хозяйку младшей ветви Кимото, но и свекровь Ханы. Не было бы ничего страшного, вырази Хана свое сожаление или печаль.

«Полагаю, из нее выйдет очень почтительная невестка… Она чрезвычайно мудра… Бабушка держала ее в строгости, знаете ли». Эти замечания в адрес Ханы высказывали дамы на торжестве. Сама новобрачная, облаченная в алое кимоно и желтовато-зеленую катагину[23]с рисунком из сосновых шишек, степенно восседала под их любопытствующими взглядами.

– Поглядите! Ma ней алое кимоно.

– Какое милое создание! Прямо куколка.

Катагину Ханы, подбитая алым узорчатым шелком, гармонировала с кимоно из той же ткани, а щечки юной жены загорались алым огнем, когда она опускала голову, выражая смущение. Новобрачная являла собой воплощение изысканной свежести.

– Какой Кэйсаку молодец! Выбрал девушку, у которой приданое занимает девять сундуков, да к тому же красавицу! Невесте тоже невероятно повезло, – перешептывались гостьи.

Согласно местным традициям, на пятый день после свадьбы молодоженам надлежало посетить дом невесты. Однако было заранее решено, что Хана и Кэйсаку не станут следовать этому обычаю, поскольку Кудояма находилась слишком далеко от Мусоты. Идея конечно же принадлежала Тоёно. А сама Тоёно, которая должна была первой навестить внучку, так и не приехала.

– О чем только думает госпожа хозяйка?

Току, единственный человек из дома Кимото, оставшийся с Ханой, очень расстроилась. Парикмахерша Сакико задержалась еще на пять дней, чтобы помочь невесте с нарядами. Теперь же настало время прощаться, и Току не хотелось отпускать ее.

– Тебе обязательно так рано уезжать, Сакико-тян?

– Да, обязательно заходи в гости, когда будешь в городе.

– Спасибо, непременно. Кстати, Сакико, тебе не кажется, что моя хозяйка как-то странно себя ведет?

– Откуда такие вопросы?

– Мне становится дурно при одной мысли о том, что ты уезжаешь, а она ни разу не вспомнила ни бабушку, ни Кудояму.

Сакико улыбнулась:

– Но разве это для нее не лучшее время в жизни? Ты ведь и сама наверняка помнишь, что значит медовый месяц.

– Все равно, она ведь попала к людям, которые до недавнего времени были ей совсем чужими. Мне кажется, она должна хоть немного тосковать по дому, – вздохнула Току, провожая товарку до моста Мусота.

Мост располагался в нижнем течении реки неподалеку от дамбы Синроцукай. Люди называли его Мостом одного рина[24]по размеру пошлины, которая на нем взималась. Воды Кинокавы с шумом низвергались с дамбы, такого рева на всем течении реки больше не услышишь.

По возвращении в дом Току встретили звуки игры на кото, доносившиеся из оранжереи, окружавшей комнату ее хозяйки. Току пересекла дворик, самодовольно улыбаясь по пути слугам и служанкам Матани. Вне всякого сомнения, ее хозяйка была единственной женщиной в My соте, прекрасно игравшей на кото. Току хотелось закричать так, чтобы все услышали: Хана получила письменное свидетельство о том, что освоила это искусство в школе Ямада! Совершено не задумываясь над тем, что могут о ней подумать, Току обращалась с остальными слугами как с людьми низшего сорта. Эта преданная женщина страшно гордилась службой в доме Кимото. Будь ее воля, она с утра до ночи похвалялась бы тем, что руки ее хозяйки добивались куда более знатные и достойные семьи.

Прислушайся Току повнимательнее, она наверняка поняла бы, что чувствует Хана, наигрывая печальную мелодию, но, к несчастью, служанка была напрочь лишена музыкального слуха.

Хана сняла с пальцев плектры и отложила кото в сторону. Ее терзали угрызения совести за то, что она бездельничает дни напролет сразу после свадьбы. Ей и в голову бы не пришло усомниться в главных принципах поведения жены. Она прекрасно понимала, что в настоящее время ее долг – изучать и впитывать традиции и обычаи дома Матани. Но по какой-то неведомой причине ее сразу же поставили на ступень выше всех остальных членов семейства.

Кэйсаку, в свое время получивший образование в Токио, а ныне исполняющий обязанности старосты деревни Мусота, был очень перспективным молодым человеком. Даже упрямые старики внимательно прислушивались к его советам. Дни Кэйсаку проходили в заботах и хлопотах. Будучи землевладельцем, он частенько в свободное время навещал арендаторов, стараясь привить им новые методы ведения сельского хозяйства. На своих землях он постоянно экспериментировал с помидорами и другими овощами, совсем недавно завезенными в Японию с Запада. А еще водил посетителей из других деревень по выстроенным за домом теплицам. Трудно представить, как этому человеку удавалось в одиночку справляться со всеми делами.

Тем временем Хана сидела сложа руки. По утрам ей надлежало привести себя в порядок до того, как встанет муж, подать ему завтрак, за которым он неизменно читал книги и журналы на английском языке, и проводить его на работу. Тахэй весь день дремал на солнышке, а Ясу тихонечко сидела на татами, коротая время за шитьем и штопкой старой одежды. И еще Тахэй развлекал гостей. Ясу временами приходила обменяться с ними любезностями, но тотчас снова возвращалась на свое излюбленное место. Невестке никаких обязанностей не вменили. Току убирала и стирала, Ясу приглядывала за кухней. Казалось, Хане не было места в хозяйстве Матани.

Под вечер домой возвращался Кэйсаку. Лучшего мужа Хана и пожелать не могла.

– Поиграть вам на кото? – спросила она однажды.

Кэйсаку, который только что принял ванну и теперь читал газету, непонимающе уставился на жену, – явно не привык к подобным развлечениям. Он вежливо отказался, напомнив, что уже поздно. Похоже, в этом доме никто не нуждался в покрытом золотистым лаком, изысканном кото.

«Это все равно что метать бисер перед свиньями», – сетовала Току. И хотя саму ее высоким ценителем музыки назвать нельзя было, она служила у Тоёно и гордилась своей образованной молодой хозяйкой.

Рассерженная Току как могла выказывала Матани свое презрение, ей было очень обидно, что ни один из членов этой семьи не может отдать должное музыкальным способностям Ханы.

Однажды Косаку и Току переполошили весь дом криками.

– Что ты сказала?!

– Я сказала: в Кудояме ни одному мужчине не придет в голову заходить на кухню!