Читать книгу - "Кинокава - Савако Ариеси"

Прошло несколько дней, и Кэйсаку заметил, что жена его по-прежнему выглядит неважно. Однажды ночью, когда они были в своей спальне шести татами,[31]примыкающей к гостиной, он нежно поинтересовался у нее:

– Тебя все еще волнует то, что сказал Косаку?

– Ничего не могу с собой поделать. Кроме того, я не представляю, как извиниться перед отцом за то, что меня чуть не вырвало прямо за столом.

– Не тревожься об этом.

– Косаку никогда меня не любил. Мне не стоило вмешиваться…

– Постарайся больше не думать о нем. Я собираюсь дать ему гораздо больше собственности, чем он ожидает. И еще я намерен положить конец традиции, согласно которой младшая ветвь принимает фамилию Ханда. Я уступлю ему фамилию Тёкуи.

– Тёкуи?!

– Да. В здешних краях мы единственные прямые наследники буси.[32]Я уступлю ему древний ранг самурая и стану простым человеком.

Хана с ужасом внимала словам мужа. Чтобы младшая ветвь принимала самурайский ранг – дело для 34-го года Мэйдзи[33]неслыханное. Воспитанная в семье, которая придавала огромное значение общественной иерархии, Хана потеряла дар речи, настолько чудовищной показалась ей эта идея. В животе началось брожение, она снова прижала рукав ко рту.

– Не утренняя ли это тошнота? – осведомился Кэйсаку.

Хана удивленно посмотрела на мужа и вспыхнула под его проницательным взглядом. Она и сама уже заподозрила это, но ничего не ответила.

– Теплая сегодня ночь, да? – прошептал Кэйсаку, откидывая одеяло.

Зима в провинции Кии действительно выдалась на редкость мягкая, и было трудно поверить, что скоро наступит Новый год. В глубинке по-прежнему поддерживалась традиция праздновать лунный Новый год, несмотря на то что в 6-м году Мэйдзи[34]был официально введен западный календарь. В Мусоте всего несколько семейств, в том числе Матани, отмечали этот праздник и 1 января, в один день с государственной начальной школой, и по старому обычаю. Для местных крестьян гораздо важнее был приход нового сезона, возвещавший посевную или сбор урожая, а все это было связано с лунным календарем. В конце января или в феврале, в первые праздничные дни лунного Нового года, Кэйсаку навещал крестьян, а старейшины приходили поздравить Тахэя и Ясу и неизменно получали угощение.

– Сегодня наш Новый год, друзья мои, – радостно заявил Тахэй. Он закашлялся, и присутствующие увидели, что зубов у него заметно поубавилось. – Недолго мне осталось праздновать, – добавил он. Несмотря на теплую погоду, Тахэи, который успел отметить и западный Новый год, и лунный, подхватил жестокую простуду. Он сильно сдал, едва ему перевалило за семьдесят.

Вскоре после Нового года газеты объявили о помолвке наследного принца. Мититаку Кудзё официально поставили в известность, что его дочери Садако предстоит стать принцессой. Хана снова и снова перечитывала эту статью, и сердце ее наполнялось радостью за семью императора. Забеременев, она стала смотреть на мир сквозь розовые очки. Матани всячески выказывали ей свое внимание и заботу. Ясу, которая с первой встречи была очарована изысканной речью и безупречными манерами невестки, не отходила от нее ни на шаг. Стена между старой женщиной, выносившей пятерых детей, и будущей матерью окончательно рухнула.

– Почему бы тебе не наведаться в Кудояму и не помолиться в Дзисонъин за удачное разрешение от бремени? – добродушно предложила Ясу. – Я недавно ходила в Дайдодзи в Мусоте, отнесла амулет и помолилась за свои слабеющие глаза.

– Спасибо. Я с радостью повидаюсь с родными, – ответила Хана. Она не навещала Кимото со дня свадьбы.

В мае Хана в сопровождении Кие вернулась в Кудояму. Будучи на пятом месяце беременности, она вела себя очень осторожно и все время следила за погодой, путешествуя по Кинокаве. От красоты раскинувшихся под безоблачным небом вод захватывало дух.

Бабушка вышла встретить внучку, но не нашлась что сказать – такой измученной выглядела молодая хозяйка Матани. Тоёно внимательно всмотрелась в ее лицо и нарушила наконец затянувшееся молчание:

– Скорее всего, будет мальчик.

После этих слов между главой семейства Кимото и ее внучкой вновь установились теплые отношения, царившие между ними всего год тому назад.

Хана представить себе не могла, как Тоёно, которая больше двадцати лет жила только ради нее, теперь справлялась одна. Что касается самой Тоёно, она и словом не обмолвилась о своей невыносимой тоске. Счастливые женщины просто вернулись к своим старым привычкам.

– Хотите, бабушка, я почитаю вам газету?

– Было бы замечательно. Я теперь и в очках-то плохо вижу.

– «Благоуханные ветры и голубые небеса начала лета, журавли в соснах у ворот радостно возвещают о благоприятном событии».

Хана прочла эти чудесные строки на первой полосе выпуска за 11 мая и подняла глаза на Тоёно, которая внимательно изучала ее профиль. Женщины улыбнулись друг другу.

– «Его императорское величество и наследный принц явили себя взорам, облаченные в армейские мундиры, сияющие многочисленными медалями. В 19.30 в Священном дворце его высочество облачился в парадное придворное платье. Затем наследный принц и принцесса провели обряд очищения. Санномия-сикибу вступила в Священный дворец, вслед за ней – наследный принц, которому управляющий двором его императорского величества господин Маруо вручил Меч Драгоценных Камней. Смотритель палат его высочества прошел в Святилище. За ним проследовала принцесса в сопровождении фрейлин Ёсими и Сёгэндзи…»

Хана ни разу не запнулась на сложных терминах, относившихся к императорскому двору. Тоёно прикрыла глаза, стараясь представить себе свадьбу Ханы. Она позаботилась о том, чтобы любимая внучка постигла все приличествующие женщинам искусства. Даже теперь Тоёно искренне верила, что ни одна брачная церемония не была бы слишком пышной для ее внучки.

Хана не решилась поговорить с бабушкой о своих натянутых отношениях с деверем. Она была очень рада, что Тоёно не спросила ее, почему сорвалась помолвка Косаку с дочкой Осава. Сама она этот вопрос поднимать не собиралась, поскольку ее единственной целью было посещение храма Дзисонъин.

– Ты привезла оберег?

– Да, бабушка. Но получилось не слишком хорошо.

Хана изготовила свой амулет, обернув блестящие кусочки шелка хабутаэ вокруг скатанного в шарики подкладочного материала, затем в центре каждого шарика завязала сосок. Тоёно долго изучала творение внучки.