Читать книгу - "Рыжая полосатая шуба. Повести и рассказы - Беимбет Жармагамбетович Майлин"

вопросы решились как бы сами по себе. Слушая выкрики Жусупа, он то краснел, то белел, а под конец не выдержал.

- Жусуп, прикуси язык! - крикнул он. - Не то выгоню с собрания.

Жусуп так и вцепился в него:

- Эй! Осторожней, милок!

- А что мне осторожничать. Байских прихвостней еще нам не хватало! Или сиди тихо, или мотай!

- А кто дал тебе такое право?

- А что мы - правление, ты понимаешь? Что мы можем составить на тебя протокол и даже под суд отдать, понимаешь?! - задыхаясь от злости, заметил секретарь Кудебек. Он был не силен в законах, но что в его руках теперь есть кое-какая власть, он знал.

Теперь все воодушевились. Вспомнили все грехи Жусупа. И отца его тоже помянули. Оценили их всех по справедливости. И подлость Жусупа каждый раз перетягивала чашу весов. Оказалось, что и сам он из

баев и биев. И теперь еще с баями шуры-муры крутит. Пришлось Жусупу поневоле заткнуться.

Пошумели, погалдели и в конце решили:

- <Новая жизнь> станет настоящим колхозом! Пусть у колхоза будет стоящее правление - разместить его в доме Алима!

О том, что решение собрания следует записать, Калкай вспомнил, когда уже начали расходиться. Пришлось почтенным старикам вернуться с полдороги. Достали бумагу, отыскали карандаш. Кудебек сочинил постановление. В конце его каждый нацарапал свою подпись. Ержеке в жизни ни одной буквы не знал, поэтому он провел большим пальцем по чумазому казану, приложил к постановлению и сам залюбовался широким, грязным, но точным оттиском своего большого пальца. На другой день в доме Алима устроили контору колхозного правления. Аульные джигиты притащили из дома Ажигерея большущий стол, раздобыли доску и прибили к ней ножки. Получилась скамья. Калкай и Кудебек позаботились о бумаге, чернилах, ручке. У кого-то нашлись старые газеты <Энбекши казах>. Из них вырезали портреты вождей и тут же развесили по стенам. Не успели оглянуться, как дом Алима превратился в контору. Разбросанные здесь и там чашки, подносы, миски, ведра - все расставили в углу возле двери.

- А ну, Калкай, садись-ка сюда, как подобает начальству! - сказал Хасен, усадив председателя за стол посередине. Сбоку пристроился Кудебек.

- Что же дальше будем делать?

- Это уж вам видней, - вздохнул Хасен.

- Раз есть контора, значит, нужно писать. Я так полагаю, - заметил Абиш.

- Пиши! И первым запиши меня! - придвинулся к столу, Ержеке...

Так начался первый трудовой день колхоза <Новая жизнь>. История колхоза началась с того, что первым в список записался Ержеке.

...С улицы донесся скрип саней, людской говор.

- Это еще кто?

Вошел уполномоченный.

- Апырмай, да вы, я вижу, молодцы! Вот так и должны поступать настоящие джигиты!- обрадовался уполномоченный.

С того времени дом Алима никогда не пустовал. Здесь постоянно толпились люди, составлялись какие-то бумаги, кипела работа. Подводу, конскую упряжь, сельхозинвентарь - все взяли на учет. И никто не пугался, не возражал, ничего не утаивал. Все было отныне и свое, и общее. И на учет брал не кто-то чужой, а свое же правление.

Но раз подошел Хасен и сунул в руку Калкая какую-то бумажку. Калкай недоуменно посмотрел то на бумагу, то на хмурого Хасена. Бумага была помятая, с какими-то непонятными карандашными каракулями.

- Что это? Объясни толком! - потребовал Калкай.

- Заявление это. Баба разводиться хочет. Жусуп ее подговорил. Хочу Жусупа отдать под суд.

Кругленькая, рыжеватая бабенка с зареванными глазами и бледным от злости лицом решительно шагнула к столу.

- Немедля верните моего мужика! - сказала она.

- Э, а кто на него покушается?

- Никто не покушается, но отдайте его мне просто назад. Исключите из вашего вертепа. Я не согласна стать общей бабой.

И заплакала.

И все поняли, откуда подул ветер. Калкай принялся было спокойно ей растолковывать, как и что, но женщина еще больше разревелась. Тут взорвался и разобиженный муж.

- Да она бестолковая! Ничего в башку ей не лезет! -кричал Хасен.

- С ней я разведусь, а из колхоза не уйду. Жусупа подлого под суд все равно отдам!

Беда случилась ночью, когда весь аул уже спал. Вдруг жгучие отблески заплясали по темным окнам хат. И кто-то закричал: <Пожар! Контора горит!> Мгновенно собрались все аулчане. Загремели ведра. Лопатами швыряли снег в огонь. Пламя скоро сбили, огонь сник, но долго еще шипели головешки, плыл черный дым и стоял чад. Сгорели только сенцы.

- У какого злодея только руки поднялись на это?! - гневно спросила старуха Зиба.- Чтобы дом его сгорел!

- Все равно не уйти ему от кары. Сполна ответит! -пообещал Ержеке. Он все еще не мог отдышаться.

***

Стояли люди и глядели на весеннее небо. На небе клубились, густея, черные тучи, и Ержеке говорил улыбаясь:

- Ах, весна, весна-красна! Душу радует!

- Весенний дождь - благодать,- поддержал его Жаке.

- Он как золото!

На колхозном дворе было многолюдно. Готовилось общее собрание. Стояли в ряд новые плуги, цепочкой выстроились сеялки.

- Детки, что это за штука? Первый раз такое вижу,-улыбаясь, спрашивал Жаке и трогал посохом новый плуг с двумя лемехами. Все члены колхоза толпились тут же. Среди них была и жена Хасена. Еще недавно она ревела при одном только слове <колхоз>, а сейчас улыбалась до ушей.

- Объявляю общее собрание колхоза <Новая жизнь> открытым,- сказал Калкай.

Все чинно расселись. Председателем собрания выбрали Ержеке. Кудебек посчитал собравшихся и крупными буквами вывел <Протокол N14>.

Докладчиком был Калкай. А первым пунктом повестки дня значилось - посевной план.

- Район установил засеять нам сто пятьдесят гектаров. Мы же решили засеять двести. Семена есть, тягловой силы хватает?.. - спросил он.

- Очень хорошо!

- Если хватит силенок, можно и еще больше! -раздались одобрительные голоса.

- Второй вопрос: разбивка колхозников по звеньям. Первое звено - восемь человек. Звеньевой - Хасен. Второе звено - шесть человек. Звеньевой - Абиш...

- Третий вопрос - рапорт.

- А это что такое?

- Рапорт - это наше обещание району. Удостоверение о нашей готовности к посевной.

Председатель поднялся и громко сказал: <Так вот я считаю...> - и все теперь уставились на него. Казалось, некоторые женщины впервые увидели это серое, в пятнах, лицо, эти косые глаза и огромный сомий рот секретаря правления. Кое-кто про себя, наверно, подумал: <Ну и видик у этого молодца!>

А молодец читал: <Мы, члены колхоза <Новая жизнь>, рапортуем райисполкому: записавшись в колхоз,