Читать книгу - "Великая легкость. Очерки культурного движения - Валерия Пустовая"

Вчера впервые подумала, чего это я в центр на Пасху поехала, когда дома такой большой теплый грохочущий храм? Братеевский новодел с диагональными рядами окон пристроили к чуть ранее появившейся маленькой деревянной церковке, терявшейся в кругу многоэтажек. В ней было тесно и хорошо слышно, а теперь, кроме служб в семь утра, закрыто на веревочку. Под новым большим куполом открылись пустые белые стены, рассеянная акустика, по-театральному блестящие плиты пола и поначалу присылаемые на окраину, как в командировку, священники.

Но движение пространства, начавшееся с роста малой церковки в большую, распространилось, и вокруг храмовой территории образовалось одно из немногих в районе пространств силы, подобравшее и провал пустыря между домами, теперь засаженный тонкими деревцами и плоскими фонарями, и кружную дорогу, выруливающую на УВД и автомойку, и узкую, как для голубей, речку Городню, и мистически возвышавшийся и наверняка мусорного происхождения холм, который мы давно прозвали Фудзиямой и с которого хорошо зимой на санках, а летом обозревать бедные окрестности, и, наконец, самую любимую мою теперь станцию метро имени улицы, где живу, хоть и в трех остановках от дома, с двумя стеклянными входными павильонами – главный глядит на две наши церкви, каменно-желтую и серенькую деревянную, витражом с красными алма-атинскими яблоками. Пространство уравновесило старый торговый центр района, захвативший в плотное кольцо супермаркетов едва замерзающий зимой отстойник, где я в детстве провалилась под тонкий лед вместе с санками – какой-то мальчик за санки и потянул, а вытащил заодно и меня.

Эта линия продуваемости, продышанности района, чудесный провал пустоты, просматривалась бы и дальше, если бы не приткнутые в конкурентной близи «виктория» и «лента», до самой набережной Москвы-реки, но и с этой препоной хорошо проглядывается, вдохновляет глаз парадная симметрия района: от воды до воды, от соседок-церквей до соседей-супермаркетов, от пустынной аллеи у метро до пустотного неба над прудиком. От подростков, кучкующихся у круглосуточного окна только что открытого местечкового «Макдоналдса», до утепленных бабушек с красными лампадками, торопящимися во втором часу ночи к дальней, побойчее, остановке неторопливых районных автобусов.

Вчера на белых стенах после позолот центрального Ивана Воина глаз отдыхал, и вспомнилась такая же белая, простецкая высь много пережившего соловецкого храма. С переполненной местной службы трансляцию в этот раз не вели, но с дороги все равно было слышно праздничный хор, осенявший отдохновенную воздушность пространства живительным смыслом.

Христос Воскресе!