Читать книгу - "Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории - Уильям Блейк"

Шарлотта Бронтё

(1816–1855)

Вечернее утешение

У нас в сердцах – сокровищ сладость,

Что за печатью много лет:

Мечты, надежды, мысли, радость,

Найдёшь – и прелести их нет.

Проходят быстро дней забавы,

И ночи – в розовом бреду:

В обманах роскоши и славы

О прошлом память как в чаду.

В час размышлений и бессилья,

В ежевечерней тишине,

Трепещут, словно птичьи крылья,

Все чувства лучшие во мне.

Печаль спокойного томленья

В моей душе, а не беда;

И мысль, рождавшая мученья,

Слезу лишь вызовет тогда.

И чувства, сильные, как страсти,

Вновь станут блеклою мечтой;

А наши скорби и несчастья —

Всего лишь мукою чужой.

Коль сердце кровью истекает,

Как долго быть ему средь гроз,

Пока в тумане лет не стает

Напасть, чтоб жить в печалях грёз!

Иль жить среди вечерних теней,

Где одинокий лунный свет,

И, хоть тусклей небес свеченье,

Не ощущать бессчётных бед.

Порыв души даёт мне знаки —

Пронзать в мечтаниях эфир,

В час одиночества, во мраке,

Чтоб обрести и жизнь, и мир.

На смерть сестры Энн Бронтё

Как мало радости во мне,

И страх могилу обрести;

Но я хотела б в тишине

Скончаться, чтоб её спасти.

И ждать последний вздох весь день

Пред наступленьем черноты,

Желая зреть, как смерти тень

Покроет милые черты.

Вот туча, что должна в тиши

Меня с любимой разлучить;

Я буду пылко, от души,

Здесь Господа благодарить.

Я знаю, потеряли мы

Надежду, славу наших дней,

И вот, среди штормов и тьмы,

От споров устаём сильней.

Энн Бронтё

(1820–1849)

Из книги «Стихотворения Бронтё» (1915)

Ночь

Люблю я тихий час ночной,

Когда счастливые виденья,

Чаруя, дарят мир иной,

Что не придёт во время бденья.

И мёртвый голос в тишине

Звучит, себе живому вторя.

Он может дать надежду мне

От одиночества и горя.

В могиле хладной заточён

Тот, кого видеть мне – блаженство.

Но лишь во снах приходит он,

Мой милый, сердца совершенство.

Призыв

О как же я устала,

Хоть слёзы не текут;

Глаза болят от плача,

На сердце – горя жгут.

Я очень одинока,

И тягость в каждом дне,

Устала я от жалоб,

Придёшь ли ты ко мне?

Вседневные желанья

Мои скорей узнай,

Разбитые надежды:

Ко мне не опоздай!

Воспоминание

Да, умер ты и никогда

Не улыбнёшься мне весной;

Но в старой церкви без труда

Могу пройти я над тобой.

На камне я могу сыром

Стоять и думать, как под ним

Замёрзло сердце, что добром

Известно было мне своим.

Хоть ты в могилу заключён,

Но взгляд мой придаёт мне сил;

Хоть краткой жизни ты лишён,

Мне сладко думать, что ты был.

Что ты взлетел на небеса,

И твоё сердце, мой кумир,

Объяла ангелов краса,

Чтоб радовать наш скромный мир.

Эдвард Бульвер-Литтон[75]

(1803–1873)

Север и Юг

На юге ночью спит она;

Там тишь небес, и там журчанье

Глубин, где светится луна,

Сонливо музыки звучанье.

Нет на её ресницах слёз,

Не жгут уста ей поцелуи,

И боль, и страсть, и трепет грёз

Прошли, минуя.

Покинув толпы северян

И рокот полночи нестройный,

Моей душе, где ураган,

Как в дом её войти спокойный!

Там ночь за ночью, среди мук

Меня лишают сна виденья,

Мир этот призрачный вокруг

Как наважденье.

Знание и мудрость

Ты знанье измеряй лишь мерой той,

Что полнит нас одной печалью. Люди

По тяжести в руках приятной судят,

Что ценен самородок золотой.

Но мудрость ты люби, как любишь свет.

Она не достигается – даётся.

Не из земли, с Небес она прольётся,

В душе у нас оставив яркий след.

Некромантия

Напрасно полагал я, что возможно

Угас ты, юный пыл. Теперь, когда

Без слёз я у твоей могилы ложной,

И убираю траур без следа,

И без тебя живу я так несчастно,

Что дать тебе, пришедшему назад?

Но в маске незнакомки столь прекрасной,

Дарящей мне с улыбкой долгий взгляд.

Вздох

И Страсть, и боль былых времён

Стихают всё впустую,

Когда страданий я лишён,

Чтоб вновь страдать – тоскую.

Эдвард Фитцджеральд[76]

(1809–1883)

Конец рыцарства

Кузина! Рыцарство – лишь сны,

Оно не возвратится:

Поэты – к лаврам холодны,

К возлюбленным – девицы.

Застыли губы и сердца,

Чью страсть воспели лиры,

Нет лютни, нет копья бойца,

Не в моде и турниры.

Любовь прекрасных тех эпох

Цветами говорила,

Дышал стихами каждый вздох,

И песнь в шатрах царила.

А ныне браки все просты:

(Где страстности оковы!)

Жених, колечко, шёлк фаты,

Затем обряд церковный.