Читать книгу - "Вертикаль жизни. Книга 3. Ветер перемен - Семен Малков"

Его позицию полностью разделял и Полунин. После того как дочка успешно окончила бухгалтерские курсы и устроилась на работу в крупную торговую фирму, он, и прежде стоявший за президента, укрепился во мнении, что никто из кандидатов на этот пост лучше Ельцина не будет.

— Людочка вот-вот станет главным бухгалтером фирмы, — довольным тоном сообщил он Наумовым. — Ведь она у нас умненькая и порядочная. Ее там очень ценят, и зарплата просто сказочная. Но это, — пошутил, решив не называть сумму, — коммерческая тайна. Скажу лишь, что сейчас она — спонсор всей нашей семьи.

— Но завтра может потерять эту работу, и вы будете бедствовать так же, как сейчас многие, — попытался перетянуть его на свою сторону Артём Сергеевич. — Разве не видишь, что народ все больше нищает?

— Я тебе уже говорил, что считаю это временным явлением, связанным с переходом производства на новые рельсы, — остался при своем мнении Михаил Григорьевич. — Скоро все, кто желает трудиться по-настоящему, смогут получить рабочие места.

Они спорили еще довольно долго, но убедить друга в том, что для общего блага необходимо поддержать кандидатуру генерала Лебедя, Наумов не сумел. Полунин, как и Максименко, остался верным сторонником Ельцина.

* * *

Совершенно противоположного мнения были Царев и Кругаль. Их решение поддержать кандидатуру лидера КПРФ для свержения нынешнего президента было обусловлено личными переживаниями. Именно Ельцина, а вернее, созданные при его правлении условия жизни они считали причиной происшедшей в их семьях трагедии.

— Ты уже знаешь, что дочь Царевых, которую мы с тобой везли из роддома, выходит замуж за австрияка? — волнуясь, сообщила Варя сногсшибательную весть. — Нина и Володя в трансе! Жених — двухметровый красавец, из богатой семьи и, естественно, жить будут там.

Наши друзья, по сути, потеряют свою единственную дочь!

— Не может быть! Не знаю, как Нина, но Володька этого не переживет, — всерьез огорчился Артём. — Ведь не только его дочь теперь станет «фрау», но и внуки — немцами, которых он считает, как, впрочем, и англичан, извечными врагами России.

Дочь Царевых, красавица, служила фотомоделью в рекламной фирме и часто выезжала за границу. Она была замужем, и Наумовы, как друзья дома, присутствовали у нее на свадьбе. Но недаром ведь говорится, что «любовь зла», и ей встретился австриец, который сумел отбить ее у мужа.

— Как же ты мог это допустить? — спросил у друга Артём Сергеевич. — Разве нельзя было отговорить дочку от неразумного шага? Они ведь с мужем неплохо ладили. Зря он отпускал ее в долгие командировки!

— Отпускал потому, что жизнь заставляла. И проклятая нужда сыграла в этом большую роль, — расстроенно объяснил Владимир Иванович. — Хотя допускаю, что имели место «невидимые миру слезы». — И, закипая гневом, повысил голос: — Никогда бы моя дочь не пошла на это, если бы у нас не царил бардак! Не изменила бы родине, променяв на австрийцев, с которыми ей придется туго, хоть и знает их язык. Потому, что… — он запнулся от волнения, — у нее — русская душа, и она навсегда останется там чужой.

Примерно такие же переживания выпали на долю семьи Кругаля. Но у них в дальние края подался единственный сын. Молодой и талантливый доктор наук не мог смириться и с унизительным положением, в которое поставлены ученые, и со своей мизерной зарплатой. И несмотря на бурные протесты родителей, сумел получить приглашение в США на временную работу. Неплохо владея английским, он отправился за океан вместе со своей беременной женой, навстречу неизведанной судьбе.

— Да уж, понимаю какой это удар для вас, — посочувствовала друзьям Варя, когда они поделились своим горем, но все же восхищенно добавила: — Только наши русские способны на столь отчаянные поступки! Вот так отправиться за тридевять земель в поисках счастья. Но только зря ваш сын не оставил жену рожать дома. Я это говорю как врач.

— А ты не догадываешься, почему ребенок должен родиться там? — удивился Эдуард Викторович. — Мне казалось, что все это знают. Тот, кто родился в США, автоматически получает право на гражданство.

— Выходит, они задумали осесть там навсегда? — с сожалением посмотрела на него Варя. — А я думала, что речь идет лишь о его временной работе.

— Она и будет временной, если сыну не удастся получить «гринкарту», дающую право на постоянное жительство, — объяснила жена Кругаля Таня. — Но он очень ценный специалист и непременно ее получит. Сын не питает надежды на то, что у нас станет лучше. Он не верит ни «демокрадам» Ельцина, ни его соперникам в борьбе за власть.

— А я все-таки надеюсь, что, победив, Зюганов сумеет дать укорот криминалу, — сердито сказал Эдуард Викторович. — Нельзя больше терпеть творящееся безобразие. В этом наш сын прав!

— Ты что же, за реставрацию власти коммунистов? — удивилась Варя. — Не боишься, что повторятся те ужасы, о которых нам твердят с утра до вечера?

— Это нас стращают «демокрады», боясь потерять власть, — убежденно сказал Кругаль. — Коммунисты не станут повторять прежних ошибок. Только они смогут обуздать преступность и восстановить элементарную справедливость!

* * *

Тем временем бегство за рубеж продолжалось, и это неизбежно коснулось родных Наумова. Неожиданно позвонила его кузина Алла, дочь покойного дяди Ильи, и объявила, что они с матерью уезжают в Израиль, «на родину предков».

— Ты шутишь? Каких еще предков? — поразился, не в силах поверить, Артём Сергеевич. — Твой отец был крещеным, а мать, насколько я знаю, украинка. И ты сама ни слова не знаешь по-еврейски.

— А вот и ошибаешься, — хихикнула в трубку Алла. — Мама и правда записана по отцу, украинцу, но бабушка была еврейкой. В посольстве Израиля проверили ее документы и признали нас своими. А иврит я уже почти одолела. Полгода ходила на занятия. Ты же знаешь мои способности.

— Как не знать. Всюду была отличницей — и в школе, и в институте, — все еще удивленно подтвердил он. — А у вас есть там где жить? И как с работой?

— Квартиру мы здесь продали и надеемся приобрести там не хуже, — бодро ответила Алла. — А пока остановимся у моей подруги. Это она нас сагитировала и вроде бы уже подыскала мне работу. Я у нее гостила, и мне там понравилось. У евреев порядок что надо!

— Ну дай вам Бог удачи, — пожелал ей добра Артём Сергеевич. — Хотя, боюсь, вы об этом пожалеете. Обстановка там взрывоопасная.

— А здесь еще опаснее. У нас в Измайлово уже страшно вечером возвращаться домой. Да и среди бела дня стали грабить, — насмешливо бросила Алла. — Так что адью, братец! Оставайся в своем совке, если тебе нравится.

— Ну, ты и скажешь, — возразил ей Наумов. — Совок уже в прошлом.

— Да брось ты, те же «совки» правят. Вы с ними обречены на вечный бардак, — отрезала кузина, но, прощаясь, тепло пожелала: — Будьте с Варей здоровы и счастливы, а когда мы там устроимся, приезжайте в гости!

С Аллой, как и с остальными своими родственниками, Наумов виделся редко, в основном на свадьбах и похоронах. И все же при мысли, что близких людей стало еще меньше, на душе у него защемило. Но куда большей неожиданностью для всех явился отъезд в США его внучатого племянника Димы.