Читать книгу - "Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов"

– Ну, переселяйся туда жить, если так понравилось. Могу устроить, ты меня знаешь…

– Шутишь, Господи? – с надеждой спросил Антуан.

– Нет, Колумб ты мой отважный. Первооткрыватель. Америку он открыл, видите ли. А ну, быстро начал раскаиваться!

Антуан сразу зарыдал, на этот раз от горя, и завел свою обычную тоскливую шарманку: убей, уничтожь, развей по ветру. Гад он, мол, сволочь и жить не достоин. Через два дня он снова попросил девственницу.

Осознав, что больше невинной плоти бог ему не пошлет, Антуан возжелал стать миллиардером. Стали. Такого почета и уважухи Алик не испытывал к себе, даже будучи богом. Они были эксцентричными богатеями а-ля Цукерберг или Чичваркин. На светские приемы ходили в пляжных шлепанцах и латексных красных штанах. А иногда и без штанов. Стараясь понять, где предел трепета человека перед денежными знаками, Алик специально стал гнать пургу. Предела не было.

– Скажите, пожалуйста, как современному государству победить бедность?

– Тужьтесь.

На следующий день серьезные уважаемые издания вышли с огромными аналитическими статьями на первых полосах.

«Известный миллиардер заявил: чтобы победить бедность, надо тужиться. И в этом есть большой смысл. Как всегда в аллегорической форме, гений бизнеса сказал нам, что только сверхусилиями общество может решить стоящие перед ним проблемы…»

Однажды на самом популярном вечернем шоу, когда ведущий спросил, что он думает о простых людях, не достигших в жизни таких высот, как он и его партнер, Алик в прямом эфире вскочил на стол, снял штаны и навалил огромную кучу. На следующий день курс акций их с Антуаном компании взлетел на небывалую высоту.

«Известный миллиардер в присущей ему бескомпромиссной манере ответил на вопрос, что он думает о миниумах и некоторых социально близких им среднеклассиках. Кого-то его ответ мог шокировать. Но такая честность безусловно заслуживает уважения. Это достойная позиция достойного человека. Думать по-другому – несомненное ханжество. Это означает, что где-то глубоко в вас сидит маленький завистливый миниумчик, будь вы хоть трижды пробабленный индивидуум».

Стать завистливым миниумом никому не хотелось. Предела не было…

«Это что же я за мир создал? – думал Алик. – Значит, это и во мне все есть? Это вот суперпочтение к бабкам и их обладателям? Есть, конечно, есть. Это я, а не они, каждое утро о Планке думаю. Ну я и тварь… Что я наделал…»

Быть миллиардером быстро наскучило даже Антуану, и они решили сделаться рок-звездами. Рок-н-ролл оказался намного веселее бизнеса. Опять же секс и наркотики шли как бесплатное приложение к музыке и славе. Обиженный на местное человечество, Алик решил назвать группу вызывающе: «Корм Скоту». Несмотря на грозное название, песни пели хорошие. «Битлз», Элвис, «Роллинги» и тому подобное. Он принципиально не стал влиять на мнение местных меломанов, только чуть-чуть помог группе с раскруткой на радио. Популярными они стали неимоверно. Собирали стадионы. Фанатки вполне искренне прыгали к ним в постель, бросали во время выступления на сцену нижнее белье и бились в экстазе. Фанаты на них молились. Возникло даже целое движение Скотников. Молодые люди носили белые простые одежды из льна. Плели венки из полевых цветов, проповедовали мир и любовь, а на досуге распевали «Let it be».

«Слава богу, – думал Алик. – Хоть вкус у них (а значит, и у меня) есть. Оказывается, так просто изменить мир к лучшему. Хорошие, добрые песни, и все. Процесс пошел».

Владимирский централ – ветер северный,

Этапом из Твери, зла немерено.

Лежит на сердце тяжкий груз.

Владимирский централ – ветер северный,

Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.

Алик решил, что ему послышалось, и списал все на действие кокаина. А на следующий день в местном Билборде появилась статья. Статья называлась «Новый бриллиант в короне королей рока». «…Новый мегахит группы «Корм Скоту» обладает не только несомненными музыкальными достоинствами. Фронтмену и автору большинства песен группы Алику удалось создать еще и поэтический шедевр, полный неизъяснимой красоты и глубокого философского смысла. Поколения критиков будут биться над расшифровкой послания, оставленного нам гением. Попробуем и мы в первом приближении дать свою трактовку шедевра. Владимирский централ – это, несомненно, обитель зла, не случайно там дует северный ветер. Но есть и большее зло. Зло абсолютное. Так называемая Тверь (обратите внимание на созвучие со словом «тварь»). Именно оттуда этапом устало бредут захваченные злом люди. А привели их туда завышенные амбиции. Ведь «не очко обычно губит, а к одиннадцати туз». Но добро в конечном итоге победит, потому что «весна опять пришла, и лучики тепла доверчиво глядят в мое окно».

Алик обалдел. «Владимирский централ» побил все их предыдущие хиты, даже «Yesterday». В конце каждого концерта обезумевшие толпы скандировали «Владимирский централ» и требовали его как минимум троекратного исполнения. Долго Алик выдержать этого не смог и принял решение распустить группу. По этому поводу даже случился небольшой конфликт с Антуаном.

– Господи, ну что ты привязался к этому «Владимирскому централу»? Песня как песня, не хуже «Love me tender», между прочим.

– И чем же она не хуже?

– Да всем, тоже медляк, такая пронзительная, душещипательная.

– Душещипательная, значит?.. Вот я сейчас тебя за душонку твою мелкую и ущипну, так ущипну!..

– Ты только не горячись, Господи, ведь хорошо же живем, лучше, чем миллиардеры, бабы сами в постель прыгают, по доброй воле, баблайков куча. Дури завались, и мир лучше становится, любовь торжествует. Ну переделай слова, если хочешь, я вот тут набросал вариантик даже, послушай: «Harassment sexual – south and hot wind strong…»  .

«Гады, сволочи, – мысленно застонал Алик. – Что же они делают: «Битлз» и это – им все едино… Твари. Самое обидное, что я их создал по своему образу и подобию, а значит… Холуи, и я холуй, получается. Так и есть. Помню, стою в Лувре, на «Мону Лизу» смотрю. Ну баба и баба. Губы только неправильно нарисованы, вовнутрь, и глаза лисьи, страшная даже. Ничего не чувствую. А в Москву приехал, стал орать на всех углах: «Ах, Мона Лиза, ух, Мона Лиза… Трепет… мурашки… волосы на яйцах шевелятся». Стыдно-то как. Интересно, а бог может покончить жизнь самоубийством? И что с ними тогда будет? Тоже сдохнут? Тогда стоит попробовать. Хотя нет, там же в Москве Сашка, близнецы, родители. Нельзя…»

– Ты это, Антуан, грань-то не переходи, раскаивайся немедленно.

– В чем, Господи? – удивился Антуан.