Читать книгу - "Холодная гавань - Ричард Йейтс"

— Она просто чудо, да, Гарриет? — когда-то давно любил повторять Джон Тэлмедж. — Какая красотка! Какая милашка!

Так что в каком-то смысле надо благодарить Бога за то, что Джон не дожил до этих дней и не увидел, в кого превратилась его дочь. Для него тоже она осталась бы загадкой, тем более что ее былая красота сошла на нет. Исхудавшая, с заострившимся лицом и саркастической ухмылочкой, она угнездилась рядом с Уорреном Коксом, тем еще подарочком — торгаш, специалист по продажам, человек, в чьем лексиконе были выражения вроде «некая сумма долларов». Сегодня за обедом, старательно пытаясь объяснить какую-то деловую процедуру, он три раза употребил это выражение.

Но вот пришел черед Гарриет Тэлмедж подняться из кресла со словами «Как я рада», поскольку служанка ввела в комнату гостей.

— Я так рада видеть вас обоих. Это моя дочь миссис Феррис и ее друг мистер Кокс… я не знаю, где Джерард, но, я уверена, он к нам вскоре присоединится. Пожалуйста, садитесь.

Когда к ним присоединился Флэш Феррис, такой долговязый и такой чистосердечный, одетый в школьную форму, Фил Дрейк решил для себя: пусть все идет как идет, надо через это пройти и забыть, как будто ничего и не было.

— Ну, как твои каникулы, Фил? — спросил Флэш, после того как они устроились за низким столиком с ярким чайным сервизом.

— Да ничего.

— У тебя велик есть?

— Нету.

— То есть как?

— Что значит «то есть как»? Нету, и все.

Флэш потянулся к тарелке за двумя или тремя миниатюрными сэндвичами, украшенными крессом.

— Не представляю, что бы я здесь делал все лето без велика, — сказал он. — Я на нем с утра до вечера гоняю. Изъездил все окрестные дороги и городки. Торчать все время на одном месте — это не по мне.

Тут Фил не мог с ним не согласиться; чтобы поддержать разговор, он добавил, что ищет какую-нибудь работу на лето.

— Нормально, — одобрил Флэш. — Удачи тебе.

— Может, вы их даже знаете, — осторожно держа в одной руке чашку, а в другой молочник, Глория Дрейк говорила миссис Тэлмедж. — Капитан Чарльз Шепард и его супруга. Милейшие люди, вам бы они, я знаю, понравились. Их сын женат на моей дочери; собственно, поэтому мы все и оказались здесь. Капитан Шепард из старого рода с северного побережья, а его жена, если не ошибаюсь, родом из Бостона. А я здесь человек посторонний. Родилась и выросла в Иллинойсе, потом стала полноправной жительницей Нью-Йорка, а вообще я везде чувствую себя дома, лишь бы находиться среди родственных душ…

Миссис Тэлмедж выслушивала все это с застывшей светской улыбкой. А вот ее дочь жевала с открытым ртом, таращась на Глорию Дрейк так, как невоспитанный ребенок глазеет на инвалида. Что касается мистера Кокса, уютно примостившегося с ней рядом, то он, кажется, готов был немного прикорнуть.

Словно твердо решив начать эту искусственную летнюю дружбу без промедления, Флэш Феррис, как только этикет позволил ему это сделать, выдернул Фила из-за чайного столика и быстро потащил его наверх со словами:

— Я тебе покажу мою комнату.

Что ж, Фил не мог не признать, что было приятно сидеть в хорошем месте, обмениваясь любезностями и всякими шуточками; Феррис, как и ожидалось, вне школы вел себя вполне пристойно. Проблема заключалась в том, что продолжение этих отношений привело бы к серьезным неприятностям осенью, когда возобновится учебный год. Феррис был из тех, кто мог умело использовать такой вот мимолетный летний эпизод в своих корыстных целях.

И вдруг он смущенно заявил:

— В Ирвинг я больше не вернусь.

— Не вернешься? Почему?

— Потому что меня приняли в Дирфилд, а эта школа будет получше. Вот почему.

— Здорово, — произнес Фил с огромным чувством облегчения. — Для тебя это будет новый старт.

— Ага. — Гримаса легкой досады на его лице свидетельствовала о понимании всего того, с чем связано понятие «нового старта». — В Ирвинге я малость начудил, это правда. Но, думаю, сейчас у меня лучше получится.

— Конечно, получится.

Флэш принялся прохаживаться по комнате, неестественно выпрямившись и расправив плечи, как бы наглядно демонстрируя, что вот так он будет держаться в Дирфилде. Он постоял немного перед окном, словно там открывались необозримые перспективы и имя им было Дирфилд, а затем, повернувшись, спросил:

— Как насчет анавасового сока?

— Какого?

— Ананасового, — объяснил он с ухмылочкой, впервые напомнив известного всем по школе дурачка Флэша. — Я называю его анавасовым.

— А, понятно.

Филу ничего не оставалось, как последовать за хозяином по коридору мимо множества комнат, а затем вниз по черной лестнице во двор с большой забетонированной площадкой, где хватало места и для парковки, и для маневров. За ней тянулся ряд гаражей, почти такой же длинный, как сам дом. Пройдя немного, они увидели краснощекого здоровяка в нарукавниках — он поливал лимузин из садового шланга.

— А, Флэш! — Здоровяк сдвинул назад козырек своей шоферской фуражки, а на его тяжелом лице появилась улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего. — Как поживаешь?

— Привет, Ральф, — сдержанно ответил Флэш и, кажется, прибавил шагу.

— Все груши околачиваешь да репу чешешь?

— Не обращай внимания, — шепнул Флэш гостю.

— А это, Флэш, твой дружок? — не унимался здоровяк. — Он любит как, рачком? Или предпочитает отсосать?

Они покрыли все это расстояние по мокрой бетонке и оказались возле двери, за которой обнаружилась огромная кухня.

Там стройненькая девушка, на вид не старше девятнадцати, в рабочей одежде уже не первозданной белизны, мыла овощи в раковине.

— Привет, Эми, — сказал Флэш.

— Привет.

Хотя она не подняла головы, Фил узнал в ней служанку, открывшую им с матерью тяжелую входную дверь, а позже принесшую в гостиную все для чая. Флэш достал из гигантского холодильника лед и двухлитровую канистру доуловского сока;[2]пока он наполнял два звонких высоких фужера и ставил их на стол, девушка оставила свои дела и изящной походкой направилась по бетонке к Ральфу, который наблюдал за ее приближением с видимым удовольствием.

— Не обращай внимания на этого типа, — заговорил Флэш. — Он никто. Безмозглый польский бугай и сукин сын. Его мозгов хватает только на одно: понять, что я не перескажу бабушке его грязную болтовню. А в остальном он глуп как пробка. Крутить баранку хренову — вот все, что он умеет.

Отпивая маленькими глотками ненужный ему сок, Фил продолжал наблюдать в окно за служанкой и шофером, пытаясь уяснить характер их отношений. Для бойфренда он явно староват — на вид ему было около пятидесяти, — но, может, он принимал в ней отеческое участие, а она привыкла полагаться на его незатейливые, прямодушные советы по части сомнений, одолевающих юную девичью душу.