Читать книгу - "Энн из Эйвонли - Люси Мод Монтгомери"

– Как легко здесь дышится, – набрала полную грудь воздуха Энн. – Кажется, что вдыхаешь солнечный свет.

– Да, мэм, я чувствую то же самое, – подтвердила Шарлотта Четвертая, которая согласилась бы с Энн, даже если б та сказала, что чувствует себя как пеликан в пустыне. Каждый раз, когда Энн покидала Обитель Эха, Шарлотта Четвертая поднималась в свою маленькую комнату над кухней и, встав перед зеркалом, старалась говорить, выглядеть и двигаться, как Энн. Пока Шарлотта не могла похвастаться успехами, но помнила школьную заповедь, что практика творит чудеса, и верила, что со временем сможет научиться грациозному движению головой, лучистому взгляду и подражать невероятной походке, похожей на колыхание веток на ветру. У Энн это выглядело абсолютно естественно. Шарлотта восхищалась Энн. Не то чтобы она считала ее очень красивой. Несомненно, красивой была Диана – румяная, с черными кудрями, она более соответствовала вкусу Шарлотты, чем Энн с ее лунным очарованием, сияющими серыми глазами и нежно-розовым, вечно меняющим оттенок цветом щек.

– Я, скорее, предпочла бы быть такой, как вы, чем просто красивой, – простодушно сказала она Энн.

Энн рассмеялась, получив удовольствие от комплимента, хотя и несколько сомнительного. Она уже привыкла к противоречивой оценке своей внешности. Люди никак не могли прийти к единодушному мнению по этому поводу. Наслышавшиеся о ее красоте были при встрече разочарованы. А те, которым внушили, что она простушка, увидев Энн, не понимали, куда смотрели другие. Сама Энн никогда не верила, что имеет право считать себя красивой. Глядя в зеркало, она видела перед собой лишь бледное личико с семью веснушками на носу. Зеркало не могло отразить ускользающей, переменчивой игры чувств на лице и прелести больших глаз, в которых мечтательность легко сменялась лукавым озорством.

Если Энн нельзя было назвать красивой в строгом смысле слова, то она, несомненно, обладала неординарной внешностью и неуловимым обаянием, вызывавшим у людей ответное приятное чувство. «Когда-нибудь этот юный цветок раскроется во всей своей прелести», – думали они. А те, кто хорошо знал Энн, чувствовали, не отдавая себе в этом отчета, что ее особенная притягательность – в окружавшей ее ауре возможностей, перспективе дальнейшего развития. Казалось, она живет в атмосфере предчувствия.

Во время сбора ягод Шарлотта Четвертая поделилась с Энн своими опасениями относительно мисс Лаванды. Добросердечная маленькая служанка была искренне озабочена состоянием обожаемой хозяйки.

– Мисс Лаванда нездорова, мисс Ширли. Она не жалуется, но я-то знаю. Она сама на себя не похожа, мэм. С того самого дня, как вы пришли с Полом. Чувствую, она в тот вечер простудилась. После вас она дотемна гуляла по саду, набросив на себя только легкую шаль. А ведь тогда на дорожках лежал снег. Так и есть, тогда она и простудилась, мисс Ширли, мэм. С тех пор вид у нее всегда усталый и грустный. Похоже, ей все стало неинтересно. Теперь она не ждет неожиданных гостей, не готовит для них, ей наскучила эта игра. Только когда вы приходите, она немного оживает. И что самое плохое, мэм, – тут Шарлотта понизила голос, словно собиралась назвать какой-то исключительно редкий и ужасный симптом, – она теперь не сердится, когда я что-нибудь разбиваю. Вчера я разбила зелено-желтую вазу, стоявшую на книжном шкафу. Вазу из Англии привезла бабушка мисс Лаванды, и она ею ужасно дорожила. Я осторожно сметала с нее пыль, мисс Ширли, и тут вдруг она выскользнула из рук, схватить я ее не успела, ваза упала на пол и разлетелась на сорок миллионов кусочков. У меня аж дух зашелся, так я испугалась. Я не сомневалась, мисс Ширли, мэм, что от мисс Лаванды мне крепко достанется, и по мне лучше бы так и было. А она вошла, мельком на меня взглянула и сказала: «Ничего страшного, Шарлотта. Собери осколки и выброси». И больше ничего, мисс Ширли, мэм. «Собери осколки и выброси», словно это не бабушкина ваза, привезенная из Англии. Ох, она нездорова, и мне от этого очень тяжело. Ведь о ней некому и позаботиться, кроме меня.

Глаза Шарлотты Четвертой налились слезами. Энн сочувственно погладила маленькую смуглую ручку, державшую надбитую розовую чашку.

– Мне кажется, мисс Лаванде нужны перемены. Слишком она здесь засиделась. Может, уговорим ее куда-нибудь поехать?

Шарлотта безнадежно покачала головой, украшенной чудовищными бантами.

– Не думаю, что нам удастся, мисс Ширли, мэм. Мисс Лаванда терпеть не может ездить по гостям. У нее трое родственников, которых она иногда навещает, но, по ее словам, делает это только из чувства долга. После последнего визита она объявила, что даже из чувства долга делать визиты больше не будет. «Я полюбила одиночество, Шарлотта, – сказала она мне, – и не хочу никуда уезжать от своей виноградной лозы и своей смоковницы. Мои родственники из кожи вон лезут, стараясь сделать из меня старуху, и это плохо на меня действует». Так и сказала – «это плохо на меня действует». Поэтому не думаю, мисс Ширли, мэм, что она согласится куда-нибудь поехать.

– Мы должны что-то придумать, – решительно заявила Энн, кладя последнюю ягоду в розовую чашку. – Как только у меня начнутся каникулы, я приеду к вам и проведу здесь целую неделю. Каждый день мы будем устраивать пикники, придумывать разные забавы и, возможно, нам удастся поднять настроение мисс Лаванде.

– Это будет как раз то, что надо, мисс Ширли, мэм! – воскликнула Шарлотта в восторге.

Она была рада и за мисс Лаванду, и за себя тоже. Целую неделю она проведет рядом с Энн и сможет, наблюдая за ней, научиться так же двигаться и вести себя.

Когда девушки вернулись в Обитель Эха, мисс Лаванда и Пол уже сидели в саду за квадратным столиком, принесенным из кухни и накрытым к чаю. Ничто не могло быть восхитительнее этого чаепития с земляникой и сливками под огромным голубым небом с плывущими по нему пушистыми белыми облаками, в тени ветвей, которые что-то нежно лепетали и перешептывались между собой. После чая Энн помогла Шарлотте перемыть посуду, а мисс Лаванда тем временем сидела на каменной скамье с Полом и слушала его рассказ о скальных людях. Милая мисс Лаванда была хорошей слушательницей, но через какое-то время Пол осознал, что она утратила интерес к Братьям-Матросам.

– Почему вы так смотрите на меня, мисс Лаванда? – спросил он серьезно.

– Как именно, Пол?

– Как будто я вам кого-то напоминаю, – ответил Пол, у которого иногда бывали минуты интуитивного прозрения, тогда, находясь с ним рядом, было небезопасно иметь секреты.

– Да, ты напомнил мне одного человека, которого я знала