Читать книгу - "Сильверсмит - Л. Дж. Кларен"

— Прости? — пискнула она с распахнутыми от шока глазами. Слава богам, взгляд держала на лице. Не заметила. Хотя мне все равно хотелось нырнуть целиком в бадью со льдом, лишь бы выбить из себя весь этот чертов жар.

— Завтра? — выдавил я, дрогнувшим голосом. — Придешь ко мне на ужин?

Она метнулась взглядом влево, вправо, проверила дверной проем, словно опасалась, что за ней следят. У меня внутри все скрутило от этой мысли, и я едва сдержал звериный порыв найти и разорвать того, кто мог ее напугать.

Одного проблеска страха в ее зелено-золотых глазах хватило, чтобы я был готов убивать.

— Хорошо, — прошептала она, и ее мягкий голос мгновенно усмирил во мне бурю ярости.

— Хорошо? — переспросил я, не веря своим ушам.

Она кивнула и развернулась к выходу.

— Подожди! — выдохнул я, в панике, не готовый видеть, как она уходит. Ненавидя себя за то, что был так отвлечен своим сердцебиением и проклятой эрекцией, что забыл спросить главное. — Ты не сказала, как тебя зовут.

Она замерла в дверях. Ее тело напряглось.

Не оборачиваясь, быстро ответила:

— Зови меня Элла.

И исчезла.

Глава 32

Гэвин Смит

Наши дни

Много лет прошло с тех пор, как кто-либо осмеливался перейти мне дорогу. Сам Молохай не решался без своей магии. Признаюсь, предательство Феликса ужалило сильнее, чем мне хотелось, учитывая, что я знал его с тех пор, как он родился, и был для него единственным источником средств. А он вот так предал меня.

Надо ли говорить, что хуево от этого было не по-детски.

Особенно когда речь шла о моей жене.

Семья Мортонов год за годом изо всех сил помогала мне искать, где ее держат, но каждое поколение становилось чуть слабее и рассеяннее предыдущего. Я почти потерял веру в их усилия после преждевременной смерти отца Феликса, Найджела. Семье долгое время хорошо платили, и после его гибели Феликс без колебаний принял на себя поиски.

Но потом я нашел свою Эллу. Я мог сразу же приказать Феликсу прекратить поиски. Должен был, но не сделал этого.

Я был… немного отвлечен.

Теперь, глядя на дрожащего, бесхребетного ублюдка перед собой, я сожалел об этом. Но о его убийстве я жалеть не буду.

Глубоко в лесу, куда я его притащил, никто не услышит его мольбы о пощаде. И главное — она не услышит. Я и так сегодня достаточно ее потревожил.

— Так у Молохая моя жена, да? — хладнокровно спросил я, медленно обходя его по кругу.

Феликс кивнул, не поднимая глаз.

— Ты ее видел? — спросил я.

Он снова кивнул, но я заметил, как дрогнула его губа. И он пробубнил:

— Просто отдайте ему девчонку, и получите жену обратно.

Кулаки сжались, костяшки заскрипели, и я уставился на него пустым взглядом. Делал вид, будто обдумываю. Пусть поноет.

— Дочь Симеона… — Феликс сглотнул и нервно кивнул в сторону трактира. — Понимаю, в чем ее притягательность, — я прищурился, подбадривая его продолжать. Дать мне еще поводов насладиться тем, как я буду его убивать. — Она… она нечто.

Я усмехнулся и кивнул, как будто не знал этого и не проводил каждое мгновение рядом с ней, еле сдерживаясь от того, чтобы не сорвать с нее одежду, уложить посреди леса и забрать себе. Раздвинуть эти мягкие, теплые бедра и лакомиться ее сладостью, пока она не закричит мое имя. Пока она не забудет боль, страх, печаль, тяготы. И останусь только я.

Некоторые вещи, например, то, как она превращала меня в животное, никогда не менялись.

— Как она выглядит? — прохладно спросил я. — Ты сказал, что видел ее, мою жену.

— Она… красивая, — выдавил он.

— Какого цвета у нее волосы? — продолжал я. — Глаза? Невысокая? Высокая? Худая? Молодая? Старая? Если она такая красивая, уверен, ты разглядывал ее не спеша, как ты делал это с… — я искривил рот в усмешке, — дочерью Симеона.

Эта ложь уже действовала мне на нервы.

— Я видел ее только секунду, — торопливо выдавил Феликс.

Во мне вспыхнула бело-жгучая ярость и вырвалась фрустрированным, гортанным урчанием. Слияние звериных языков похоти, любви и боли, в котором томилось мое нутро, требовало выхода и превратилось в злость.

Он завыл, когда я вцепился в его куртку и вдавил его в ствол толстого дуба.

— Что он тебе обещал, Феликс? — рявкнул я.

— Чт-что вы имеете в виду? — он беспомощно пытался пальцами ослабить мою хватку в попытке освободиться.

Моя рука дернулась в жажде почувствовать, как его тонкая шея захрустит под ней. Когда притворяются дураком — этого я тоже не любил.

— Я спросил, — сдавил его плечо сильнее, — что пообещал тебе Молохай за то, чтобы ты организовал этот обмен?

— Н-ничего! — запаниковал Феликс. — Он мне ничего не обещал, Смит! Я просто пытаюсь помочь!

— У него нет моей жены, Феликс.

— Ч-что? — он пытался вырваться, но я сжал руку сильнее. — Она у него.

— Не думаю, друг мой.

Он завыл, когда складной нож, спрятанный у меня в рукаве, с потрясающим шлепком вошел в плоть между его ребрами.

Мне нравился этот звук.

— Откуда вы знаете? — завопил он, когда я медленно прокручивал нож в слабой мышце.

Бедный ублюдок скулил, хрипел, хватал ртом воздух. Теплая кровь на ладони успокаивала меня, но она была ледяной в сравнении с теплом ее кожи.

Рыча, я вцепился в его волосы и резко дернул назад, прежде чем вонзить кулак в центр его лица. Нос хрустнул, из его груди вырвались несуразные всхлипы.

— Потому что она у меня, ты, ебаный идиот! — взревел я, швырнув его на землю и нависнув над ним. — И никто никогда не… — я наклонился, придавил его руку к ледяной земле и приготовился перебить каждый палец.

— Заберет!

Большой палец.

— Ее!

Указательный.

— У меня!

Средний.

— Снова!

Безымянный.

— Пожалуйста! — завыл он.

Но я купался в его агонии. Славное возмездие за только одну мысль о том, чтобы навредить моей Элле.

— Прошу простите! О боги! — он на четвереньках, с соплями и кровью, свисающими из сломанного носа. — Боги, прошу!

— О, уверяю тебя, — я ткнул стопой ему в грудь и опрокинул на спину, — нет никого, кто был бы дальше от ваших богов, — я присел рядом, выдернул нож из его бока, вцепился в его волосы и обнажил шею. — Пора, Феликс. Передай отцу мои соболезнования. Ради него — сожалею, — я щелкнул языком по небу в притворном раздумье, затем вздохнул и покачал головой. — Просто не настолько, чтобы пощадить.

— Это были деньги! — он хныкал, жалкий вопль жадного, бормочущего дурака. Он продал мою Эллу за деньги. Я кипел от ярости, но