Читать книгу - "О пепле и стали - Элиза Рейн"

пришлось пропустить поминальную службу по Мерит, — говорю я.

Он смотрит на меня сверху вниз, будучи как минимум на фут выше меня. Его ярко-зеленые волосы собраны высоко на макушке и завязаны в тугой пучок.

— Ты не виновата. Это тем придуркам должно быть жаль, — он говорит напряженно, а его тело выглядит зажатым.

Мне хочется спросить у него, что случилось, но я не хочу показаться грубой или бесчувственной.

— Надеюсь, это хотя бы было быстро, — говорю я. — И что никто из вас не страдал.

Он снова смотрит на меня и останавливается.

— Ее разорвал на куски Крикун, а меня укусила змея, и я был парализован и не мог ничего сделать, пока она умирала, — отвечает он. — Это не было быстро, и мы оба страдали.

Я сглатываю.

— Дерьмо. Прости.

Он тяжело вздыхает.

— Я даже толком ее не знал.

— Но как ты вернулся?

Знаю, что мне не стоит спрашивать. Ему явно не хочется заново переживать это. Но, как обычно, слова вылетают, подстегиваемые неуместным любопытством, до того, как я успеваю их удержать.

— Прикинулся мертвым, — говорит он так тихо, что я едва слышу. И я понимаю, что ему стыдно.

— Это не трусость, — шепотом говорю я. — Это здравый смысл. Инстинкт самосохранения.

Про себя отмечаю, что Крикунов интересует только живая добыча, но вслух не говорю.

Взгляд Стаффана сталкивается с моим, и я вижу в нем борьбу.

— Я получил награду. За то что выжил. Мерит умирала, а я просто смотрел.

— Это не твоя вина, — убеждаю его я, хотя так и горю от желания спросить, как его наградили. — Оскорелла создана не только как проверка для нас, но и чтобы мы привыкли к смерти.

Он хмурится.

— Правда?

— Думаю, да. Никто из нас не видел войны. Думаю, это самое лучший способ, чтобы нас подготовить.

И стоит мне это произнести, как возвращается страх, от которого я только начала избавляться.

Смерть. Просто находясь здесь, я уже рискую умереть.

И все же, это не то же самое, что обмороки. В этом случае я могу сражаться, учиться, находить союзников. Могу пережить тренировки Валькирий благодаря своим решениям и поступкам.

Стаффан оглядывается вокруг. На тренировочной площадке никого не осталось. Думаю, все новобранцы уже спешат на обед.

Высокий фейри Двора Земли смотрит на меня.

— Я… Я все думаю о том, что рад, что чудовище забрало ее, а не меня. Это ведь уже трусость, да?

— Нет. Ты имеешь право радоваться, что выжил.

Он тяжело сглатывает.

— Не знаю, почему я тебе это говорю, — говорит он, с силой потирая лицо ладонями.

— Думаю, большинство ребят избегали тебя сегодня.

Он кивает.

— Тебе просто нужно выговориться. Ты ведь дружишь с Хенриком, да?

— Не смогу рассказать ему, что притворился мертвым, — говорит он, снова так тихо, что едва его слышу.

— Ты должен. Это может помочь выжить остальным.

Он бросает на меня долгий взгляд.

— Не обсуждай это ни с кем. Прости, мне не стоило это все на тебя вываливать. Просто… Просто давай сделаем вид, что этого разговора не было.

Прежде чем я успеваю ответить, он разворачивается и медленно идет к туннелю, ведущему в Великий Чертог. Его плечи поникли, будто на них лежит тяжелая ноша.

Я смотрю ему вслед, и мои мысли кипят.

Это и есть то, как становятся Валькирией? Тут есть не только магия, могущество или способность летать, но и жестокие решения, что нам предстоит принять, и груз того, что остался в живых. Осознание того, что чтобы выжить, нужно смотреть, как умирают другие.

Даже наши валь-тивар, какими бы они ни были прекрасными и сильными, даются нам, чтобы мы лучше убивали и лучше выживали.

Я думаю о Каине и долгой жизни, что он прожил, прежде чем его приговорили. Должно быть, она была полна моментов, как тот, о котором сейчас рассказывал Стаффан. Чувствовал ли он вину, когда рядом с ним кто-то погибал? Или шел по трупам, лишь бы спастись самому, и ни о чем другом не задумывался?

Всегда ли Каин был хладнокровным и жестоким, как сейчас? Ведь он тоже когда-то был новобранцем. Он проходил через те же самые уроки, будучи полным отваги и чести воином, избранным богами.

Думаю, когда-то он был способен проявлять сострадание. Принимать тяжелые решения и страдать от последствий.

А что теперь?

Теперь он осужден за убийство. Реальность вмешивается в мои полные надежд мысли.

Могу ли я действительно думать, что вина выжившего или раскаяние за совершенные убийства не дают Каину спать по ночам?

Нет, наверное, нет. Но я верю, что когда-то так и было.

ГЛАВА 7

МАДДИ

Удивительно, но глядя на опустевшую тренировочную площадку, я чувствую желание пробежаться. И в то же время меня охватывает раздражение от того, что вместо этого мне придется идти в Крыло Медведя, чтобы поговорить с Харальдом.

— Я хочу пойти на пробежку. Что, во имя задницы Одина, со мной творится? — ворчу я, заставляя ноги двигаться в противоположном направлении, к Великому Чертогу.

Путь туда занимает у меня почти десять минут, так что я не удивляюсь, увидев, что Харальд и Инга уже там.

И тому, что они стоят перед обычным кустом с ягодами, я тоже не удивляюсь.

Харальд смотрит на меня с надеждой, но увидев, как я тяжело вздыхаю, выглядит смирившимся.

Инга вообще делает вид, что не замечает моего присутствия. Судя по тому, что она смотрит на кустарник так злобно, что я начинаю переживать, как бы она его не спалила. Делаю вывод, что она тоже не видит Крыло Медведя.

— Видимо, пока ни одна из вас не переедет в новые комнаты, — говорит Харальд. — Можете призвать своих медведей?

Инга наконец ловит мой взгляд, и я ловлю себя на том, что хмурюсь.

— Мою ты уже встречала, — рычу я. — Мне пришлось уговаривать ее не вспарывать тебе брюхо за то, что ты целилась стрелой мне в глаз.

Рядом с Ингой появляются огненные искры, но медведица не появляется. На ней все еще надета порванная рубашка, но она — одна из тех, на ком нет видимых ран. Только на руке синяк, но это все.

— Эта здоровенная белая дурында была просто смешной, — огрызается она.

— Смешной? Она тебя чуть не убила нахрен! И мне стоило ей позволить!

Вспыхнувший страх того, что эта подлая фейри разозлит меня достаточно, чтобы я позволила Торви сделать какую-нибудь глупость, охлаждает разгоревшийся в мне гнев, и я делаю шаг назад.

Харальд ударяет по нагрудной пластине, и