Читать книгу - "О пепле и стали - Элиза Рейн"

Но ничего из этого не волнует мое предательское тело. Оно помнит его жар, чистую силу, которую он излучает, то, как он заставил меня чувствовать себя одновременно защищенной и поверженной, не прикоснувшись ко мне и пальцем.

Скольжу рукой под одежду. Каждая клеточка кожи пылает, жаждет прикосновения. Я должна быть сильнее этого, но воспоминания о Каине уничтожают мой контроль над собой. Звериный голод, с которым он на меня смотрел, то, как его голос становился ниже, когда он отдавал приказы, как все его тело дрожало от желания прикоснуться ко мне, хоть он и сохранял ту ужасную дистанцию между нами. Представляю его руки на себе, горячие и требовательные, и моя спина выгибается над мехом. С силой закусываю губу, чтобы не издавать звуков, пока мои пальцы двигаются быстрее, и вспоминаю, как он смотрел на меня так, будто хочет поглотить целиком. Когда наконец приходит освобождение, его имя почти срывается с моих губ, а тело подрагивает от силы ощущений.

Послевкусие проходит быстро, и я чувствую себя еще хуже, чем раньше. Касаясь себя, я не удовлетворила свою потребность, а лишь распалила ее. То, что мы никогда не сможем коснуться друг друга, что между нами всегда будет это сводящее с ума расстояние, заставляет меня хотеть его только сильнее. Как болезнь, от которой не могу излечиться. Или как голод, который становится тем хуже, чем больше я ем.

Тяжело дыша, я смотрю в обшитый деревом потолок, и все мое тело пульсирует.

Мне нужно вернуться обратно в галерею. Мне нужно сохранить воспоминания об остальных, важных событиях, которые произошли после случившегося на поляне.

Но все, чего я хочу — снова и снова доводить себя до предела, представляя, что это Каин. Проживать в голове настолько яркие фантазии, что они помогут утолить эту жажду, пусть и ненадолго.

Моя рука снова начинает двигаться, и я рычу от того усилия, с которым заставляю ее скользнуть вверх по животу и наконец, сажусь. Скрестив ноги, я сжимаю обе ладони в кулаки на коленях и закрываю глаза.

Соберись, Мадди.

Не обращая внимания на пульсирующее во мне желание, я заставляю себя вернуться в галерею.

Снова оказавшись в ледяном коридоре, вижу статую в виде стрелы. Ее я создала только что, и осторожно ее касаюсь, чтобы проверить, что успела сохранить до того, как мое тело вышвырнуло меня обратно.

Как только воспоминание о нападении заканчивается, я отхожу от статуи и не смотрю дальше.

Мне нужно разобраться со всем остальным.

Сначала сохраняю то, как мы забрались на дерево, потом как вломились в Гнездо Грифона. Тщательно запоминаю все о Брунгильде и том, как она в тайне брала монеты из книги, к которой у нее не должно быть доступа. В этом кроется нечто важное, но я слишком вымотана, чтобы разгадывать ее секреты.

Сокровищница со всеми ее чудесами и гудящим от древней магии воздухом заслуживает отдельного внимания. Но когда я пытаюсь вспомнить точные слова загадки, то со страхом осознаю, что они уже стали нечеткими, смазанными тем, что было дальше.

Видением, сокрытым в статуе волка.

Я с облегчением осознаю, что мне не нужно заново проживать и сохранять воспоминания об этом, раз они уже есть внутри статуи волка.

Сделав шаг назад, я обнаруживаю, что создала небольшое, едва достающее до моей талии, изваяние в виде кинжала.

Еще немного времени уходит на то, чтобы появилась статуя, посвященная сегодняшнему дню и его главным событиям: медведю Инги, клеймлению трусости и валь-тивару Сельмы. Когда заканчиваю, мое творение принимает вид ящика, который мы толкали сегодня.

Когда все надежно спрятано в галерее, я возвращаюсь в реальность. Тело все еще ноет, беспокойство гудит в венах.

Затем встаю и начинаю ходить туда-сюда по мастерской.

Этим вечером мне нужно было спокойствие. Хотела избавиться от отчаяния и всего, что отвлекает.

Одно за другим я заново пережила воспоминания о том, как Каин на поляне поставил меня на грань сексуального раскрепощения, которое я не считала возможным. И о том, как тот же мужчина в ярости вонзил кинжал в грудь моей сестры.

Застонав, вслух произношу слова, которые мне нужно услышать:

— Прислушайся к голосу разума, Мадди. Ты должна бояться Каина.

Но все дело в том, что я не боюсь. Сейчас, будучи одна в безопасной мастерской, я не боюсь его ни капельки.

Я хочу его больше, чем чего-либо другого. Даже контроля над магией.

Будь он сейчас здесь, я бы отдала все, что он попросит, за одно только то, чтобы он говорил мне, как касаться себя, чтобы увидеть, как его глаза темнеют от похоти, когда он приближается ко мне так опасно близко, как только может. Чтобы смотреть, как он обхватывает свой член пальцами и рычит от страсти, глядя как я кончаю.

Мои пальцы снова становятся скользкими от влаги, а я даже не помню, когда моя рука снова оказалась под бельем.

И мне плевать.

Падаю на меха, поддаваясь собственными мыслям и желанию.

Завтра. Завтра я пойду к Брунгильде и начну учиться контролировать мои силы.

Но сейчас… Сейчас я буду лежать здесь и вспоминать ощущения, вспыхнувшие во мне благодаря Каину, то, что один лишь его голос заставляет меня чувствовать.

И я позволю себе всем сердцем поверить в то, что он тоже лежит без сна, сгорая от того же самого невыносимого голода, и снова и снова доводит себя до оргазма, желая сейчас быть рядом со мной.

ГЛАВА 9

МАДДИ

— Почему ты снова здесь?

В ответ выдавливаю улыбку на злобный взгляд Брунгильды. До занятия по рунам еще час, и как в прошлый раз, она уже безупречно одета и читает в библиотеке.

— Я хотела бы еще поговорить с вами о магии льда, эрсир, — говорю я.

Она разглядывает меня.

— Ты не смогла увидеть Крыло Медведя, не так ли?

— Да. Но я хотела обсудить не мою валь-тивар, а магию.

— Я уже сказала, тебе нужно сконцентрироваться.

— Да, и я над этим работаю, — говорю я, осторожно подбирая следующие слова. — Но я поняла, что лучше всего обучаюсь, когда у меня много информации, а у меня никогда не было хорошего учителя магии. Мои родители не верили, что меня стоит учить.

Конечно, я подслушивала уроки сестры. Но Брунгильда — Валькирия и одна из самых могущественных фейри Двора Льда из ныне живущих. При Дворе мы чуть ли не поклонялись ей все время, что себя помню, и, хотя