Читать книгу - "Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн"

— Нет, конечно. («Майк, ты вникаешь?»)

— («Почти полностью. Ожидание еще длится»).

— Ты понимаешь меня, дорогая? Я знала, что в вашей воде — любовь. Вы очень близки к Свету. Я стала вашей сестрой, и потому скажу вам то, что нельзя говорить тем, кто еще не увидел Свет.

Преподобный Фостер, посвященный в сан Богом или сам себя посвятивший, чувствовал пульс времени лучше, чем любой цирковой чувствует публику. В душе Америки царил полный хаос. Пуританские законы и раблезианские обычаи. Аполлоновские религии и дионисийские секты. Ни в одной стране мира в двадцатом веке (земной христианской эры) секс не подавлялся так яростно, как в Америке, и нигде им так сильно не интересовались люди.

У Фостера было два качества, необходимых для религиозного лидера: личный магнетизм и сексуальные способности выше средних. Религиозный лидер должен быть либо аскетом, либо развратником. Фостера нельзя было назвать аскетом. Его жены и последовательницы придерживались тех же правил. Обряд принятия в лоно церкви Нового Откровения весьма располагал к сближению.

Такие обряды практиковались во многих культах, но в Америке до Фостера распространения не получили. Фостера неоднократно изгоняли из разных городов, пока он не усовершенствовал сей обряд настолько, что тот привился в Америке. Святой без зазрения совести воровал идеи у масонов, католиков, коммунистов точно так же, как обворовывал все священные писания, сочиняя Новое Откровение.

Фостер учредил «внешнюю» церковь, которую мог посетить каждый. Существовала еще «средняя» церковь, которая для непосвященных и была собственно «Церковью Нового Откровения». Те, кто уже спас свою душу, наслаждались бесконечным карнавалом счастья, Счастья, СЧАСТЬЯ! Им простили прошлые прегрешения, а новых они совершить не могли, если не отказывались от дарованного им Счастья и добросовестно осуждали грешников. Новое Откровение не поощряло разврат откровенно, но придерживалось оригинальных воззрений по некоторым половым вопросам. «Средняя церковь» формировала боевые отряды. Эту идею Фостер позаимствовал у профсоюза «Индустриальные рабочие мира», существовавшего в начале двадцатого столетия. Если фостеритов начинали притеснять, они громили во всей округе тюрьмы и ломали ребра полицейским. Если начинались судебные преследования, Фостер следил за тем, чтобы ни один фостерит не был осужден как фостерит.

И наконец была еще «внутренняя» церковь, к которой принадлежали немногие полностью посвященные, апостолы новой веры. Фостер отбирал их тщательно, поначалу даже лично. Он искал мужчин, таких, как он сам, и женщин, таких, как его подруги: решительных, убежденных, упорных, свободных (или способных освободиться) от чувства ревности — потенциальных сатиров и нимф, потому что «внутренняя» церковь исповедовала тот самый дионисийский культ, которого так недоставало Америке.

Супругов брали в апостолы только парами. Неженатые или незамужние кандидаты должны были быть внешне привлекательными и сексуально агрессивными. Число мужчин должно было превышать число женщин. Неизвестно, знал ли Фостер о том, что подобные культы ранее уже зарождались в Америке. Если не знал, то он инстинктивно угадал, что они были уничтожены ревностью. Фостер никогда не жалел своих женщин для других мужчин.

Кроме того, он не стремился увеличивать число апостолов. Для удовлетворения страстей толпы существовала «средняя» церковь. Если приход давал одну-две супружеских пары, годных в апостолы, Фостер был более, чем доволен. Если нет, он бросал в почву новые семена и ждал, когда они прорастут.

Испытывать кандидатов ему помогала какая-нибудь из подруг. После беседы с четой кандидатов Фостер посылал ее в атаку на супруга.

В ту пору Патриция Пайвонски была молодой, красивой и счастливой. Она жила с ребенком и любимым мужем, который был намного ее старше. Джордж Пайвонски был человек великодушный и добрый, но имел одну слабость, которая не позволяла ему часто снисходить к жене после рабочего дня. Пэтти считала себя счастливой женщиной; подумаешь, ну нравится Джорджу клиентка, ну выпьет он с ней, ну и что? Пэтти проявляла терпимость; у нее тоже были клиенты, с которыми можно было выпить и не только…

У Патриции были свои слабости. Все началось с того, что клиент подарил ей змею. Пэтти и Джордж поселили ее у себя в витрине под вывеской «Не наступай!», и очень скоро такая татуировка стала популярной. Патриция не боялась змей и развела в доме целый серпентарий.

Родители Патриции принадлежали к разным верам, поэтому у нее не было никакой. К тому времени, как Фостер пришел с проповедями в Сан-Педро, она уже искала спасения в церкви Нового Откровения. Она и мужа несколько раз сводила в церковь, но он не увидел свет веры. Свет принес Фостер, к которому они пришли исповедоваться. Он вернулся в Сан-Педро через полгода и, увидев их ревностное служение вере, обратил на супругов более пристальное внимание.

— С того момента, когда Джордж увидел свет, я горя не знала, — говорила Патриция Майклу и Джилл. — Он по-прежнему пил, но немного и только в церкви. Когда наш святой вождь вернулся в Сан-Педро, Джордж уже работал над своими шедеврами. Мы решили показать их Фостеру, — миссис Пайвонски запнулась. — Этого нельзя рассказывать.

— Значит, не рассказывай, — горячо сказала Джилл. — Пэтти, милая, мы не заставляем тебя делать то, что тебе в тягость. Братство по воде не должно быть обременительным.

— Но я хочу вам рассказать! Помните, это тайна целой церкви, вы никому не должна рассказывать то, что услышите. А я никому не скажу о вас. Так вот, вы знаете, что фостериты носят татуировки? Я имею в виду посвященных в тайну «внутренней» церкви. Конечно, они не сплошь ими покрыты, но видите это? На сердце? Это святой поцелуй Фостера. Джордж искусно вписал его в картину, так что никто не догадывается. Но это настоящий поцелуй Фостера, он сам запечатлел его на мне. — У Пэт был гордый вид.

— И то правда, — сказала Джилл, разглядывая указанное место. — Будто кто-то поцеловал и осталась помада. А я думала, что это кусочек заката.

— Правильно, Джордж специально так сделал. Потому что нельзя показывать поцелуй Фостера тому, на ком его нет. И я до сих пор не показывала. Я верю, что когда-нибудь и вы удостоитесь святого поцелуя, тогда я сделаю вам татуировки.

Джилл удивилась.

— Как Фостер может нас поцеловать, Пэтти? Он же на небесах, — удивилась Джилл.

— Правильно. Поцелуем Фостера вас может наградить любой посвященный во «внутреннюю церковь». Поцелуй значит, что Бог внутри нас. Он навсегда в вашем сердце.

Майк вдруг напрягся.

— Ты есть Бог.

— Как ты сказал, Майк? В такой форме я этого еще не слышала, но это