Читать книгу - "Абитуриентка. Студентка - Роман Абдуллов"

Маркус услышал. Поднял голову и после незаметной, но такой мучительной, паузы снова сказал:

— Мне не нужны клиенты.

* * *

Маркус с трудом удержался, чтобы не посмотреть вслед этой… Вэлэри. Что она о себе возомнила? Неужели всерьез рассчитывала, что он станет ее патроном? Это ван Сатор-то — у безродной плебейки⁈ Один из самых сильных студентов столичной академии — у слабейшей в этом отстойнике? Да и просто, мужчина — у девушки?

Помешав похлебку, Маркус нахмурился. Ну что за вонь! Да, в школе во время долгих походов ученики сами готовили на кострах, и он привык к пище непритязательной, но сегодня повар превзошел сам себя. Как будто специально постарался, чтобы в сравнении с горелой жижей блюдо этой… Вэлэри выглядело еще аппетитнее.

А может убогая думала, что раз он помог ей однажды, то теперь всю жизнь будет вытаскивать из передряг? Конечно, и до него доходили слухи об издевательствах над какой-то первокурсницей, и, судя по отчаянию, которое сквозило в ее тихом «пожалуйста», она и есть объект издевательств. Но это же не повод обращаться за помощью именно к нему! Да еще и на глазах у четверокурсниц! Уж те точно не оставят без внимания такое нахальство, и глупая девица расплатится сполна. Может хоть тогда поумнеет.

И что за дерзость⁈ Как она там сказала? «Располагайте моими знаниями и умениями?» Нет, если подумать, то традиционное обращение, сказанное девушкой мужчине, и в самом деле, прозвучит двусмысленно, так что убогая перефразировала его весьма изящно. Однако, какие у нее могут быть знания и умения? Впрочем… Знает же она о Цицероне? Так уверенно рассказывала о какой-то его дороге… И кстати, говорит она тоже крайне необычно. Все перемешано: и правильное произношение, и деревенский говор, а порой и старинное что-то слышится. Где же так могут говорить?

В задумчивости Маркус понюхал похлебку, но так и не решившись попробовать, отодвинул тарелку. На завтрак придется ограничиться лепешкой с молоком, а после занятий сходить в город и поесть нормально.

Мысли о еде опять напомнили об убогой. Как она протянула свое блюдо и замерла в поклоне. Молча! На мгновенье он даже онемел — показалось, что она в жены себя предлагает. Шайсе! Разве можно угощать мужчину хлебом и молчать⁈

Захотелось вдруг как можно быстрее покинуть это место, и, залпом выпив молоко, Маркус поднялся из-за стола. По пути к выходу он и не подумал взглянуть на девушек, ставших свидетельницами инцидента, но зачем-то покосился в сторону кухни — сквозь просветы в кованой решетке та замечательно просматривалась.

Вэлэри сидела, уткнувшись лицом в ладони. Плачет, что ли?

Стремительным шагом Маркус покинул столовую, и лишь когда за спиной захлопнулась дверь, позволил себе недовольно скривиться: нашла из-за чего страдать! Будто жизнь на этом кончается!

* * *

— Вкусно! Мням… Наконец-то… съедобное… — Дилан, чавкая и запихивая в рот огромный кусок пиццы, чуть ли не мурлыкал. При этом он от удовольствия прикрыл глаза и не видел, каким свирепым взглядом смерил его син Лидарий.

Вчетвером они расположились на кухне за личным столиком повара и ели пиццу. Вернее, ели только трое. Лера же пребывала в прострации и, сгорбившись, равнодушно наблюдала за приятелями.

Появление их она упустила. После того, как приковыляла из столовой, ничего не помнила: в голове было пусто, темно и гулко, как в треснувшей винной бочке. Где-то по краю сознания промелькнул син Лидарий с его «я же говорил!». Потом он ненадолго исчез и, кажется, вернулся уже в сопровождении Дилана и Шоннери. А она всё сидела, пряча горящее лицо в ледяных руках и погружаясь в ощущение прохлады на щеках. Лишь бы не думать. Лишь бы отодвинуть, отсрочить необходимость отвечать на вопрос: «А что дальше?» Потому что она не знала, что дальше.

— Вэлэри, а ты чего не ешь? — прошамкал Дилан. — Когда еще нас син Лидарий так побалует! И кстати, за какие заслуги? — рыжик вопросительно скосился на повара.

Син Лидарий не спеша, сосредоточившись на ощущениях, прожевал и только затем ответил:

— Это лиа Вэлэри приготовила.

— Для нас⁈ — Дилан расплылся в радостной улыбке и пихнул локтем Шоннери: — Видал? Не то что твои аристократки! Они, небось, думают, что лепешки сами в печках рождаются.

Шоннери промолчал, только со скорбным вздохом покачал головой.

От вида этих двоих в груди потеплело. Лера грустно улыбнулась краешками губ и призналась:

— Я лэру Маркусу готовила.

Шоннери с Диланом перестали жевать. Рыжик с усилием сглотнул и, вернув остаток куска на блюдо, осторожно спросил:

— Зачем?

— В клиентки просилась, — с ироничной усмешкой сказала Лера и сразу же, предупреждая следующий вопрос, добавила: — Он отказал.

— А-а, — шумно выдохнул Дилан. — Так бы сразу и говорила, а то я уж подумал…

Он осекся, и Лера по инерции спросила:

— Что подумал?

— Ну…

Дилан поерзал и жалобно взглянул на Шоннери и сина Лидария. Однако те будто сговорились и приняли неприступный вид, типа, сам выпутывайся, раз за языком не следишь.

— Ну… — снова промямлил рыжик. — Ты, конечно, не подходишь, и лицо у тебя… В общем, никто, конечно, такого не подумает…

Смысла в бормотании Дилана Лера не уловила, поняла только, что опять ее лицо виновато. А Дилан вдруг махнул рукой и возмущенно закончил:

— Шайсе! Ты — девушка, он — мужчина, а ты ему — хлеб!

Сначала жаром занялось лицо, потом шея и уши. А потом Лере показалось, что горит все тело.

Неужели Дилан решил, будто она Маркусу предложение руки и сердца делала? Они все так решили? Лера вспомнила изумление в глазах Маркуса, и волосы у нее на голове зашевелились от ужасной догадки. И он тоже?

— Ты ведь сам сказал, что еду дарить можно, — хрипло выдавила она.

— Так я ж не думал, что ты к мужчине пойдешь!

— Ой, все, Дилан! — Навалилась слабость, и Лера уронила голову на сложенные на столе руки. — Просто ешь. Вон Шоннери ест и молчит.

— Я стихотворение вспоминаю, — потупился Шоннери.

— Опять, небось, Трианнона! — фыркнул Дилан, с энтузиазмом оправданного вновь накидываясь на пиццу. — Лучше бы свое сочинил!

А Шоннери вдруг покраснел и повернулся к сину Лидарию:

— Стоит отметить, что тесто у этой лепешки чрезвычайно мягкое. Должно быть из-за сочной, обильной начинки, не так ли?

Син Лидарий глянул исподлобья на Леру и проворчал:

— Может