Читать книгу - "Абитуриентка. Студентка - Роман Абдуллов"

который закрывалась дверь изнутри, и вздумай магички выбить его, у нее по крайней мере будут несколько секунд, чтобы выскочить в окно. Ну а по второй доске Лера, собственно, и забиралась в комнату.

И шифровалась, как могла! Доску засовывала под снег, заметала следы (в буквальном смысле — веником!), и захлопывала за собой окно так, чтобы крючок падая, попадал в петлю — все, чтобы, даже зайдя в комнату, никто не смог бы понять, ночует ли она у себя.

Бесшумно поприседав и немного согревшись, Лера на цыпочках сбегала в уборную, где из-под крана глотнула ледяной воды, прислушалась к происходящему в гостиной — голоса, шаги и даже пение! — а затем, надев шубу, шаль и сапоги, покинула свое холодное и неуютное пристанище.

Её ждал город, канцелярия и патентное бюро. А эти… пускай караулят!

* * *

— Что-то мне не по себе, — Дилан сел на кровати, где валялся, переваривая скудный обед и вспоминая утреннюю вкуснейшую лепешку с начинкой. — Эй, Шон! Ты как думаешь, с Вэлэри ничего не случится?

— Я Шоннери, — не отрываясь от очередной книжонки, поправил занудный сосед. — И по какой причине с Вэлэри должно что-то случиться?

— Ну ты… слепой, что ли? Не видал, как все на нее таращились? Она же к твоему лэру Маркусу с подарком подкатывала!

— Во-первых, Маркус не мой, а во-вторых, не вижу в этом ничего зазорного. Лично я подходил к нему с просьбой о патронате два раза, однако никто меня за это не порицает.

— «Не порицает»⁈

Дилан покрутил головой, недоуменно примериваясь к слову, настолько же далекому от ситуации с Лерой, насколько он сам был далек от поэзии какого-нибудь возвышенного столичного рифмоплета.

— И к тому же, Вэлэри отправилась в библиотеку, — многозначительно добавил Шоннери.

— И что?

— Как что? — Шоннери, наконец, поднял голову. — В библиотеку, понимаешь?

— Ну понимаю! Чего тут не понять⁈ — Дилан всплеснул руками, злясь на соседа с его нелепыми многозначительными намеками. Стукнуть бы, чтоб в башке его аристократической прояснилось. — Будет читать о патентах. И что⁈

— Вот именно! Там читают, а не выясняют отношения, — терпеливо, как маленькому, пояснил Шоннери.

Дилан хлопнул себя по лбу.

— Шон, ты такой… простофиля! И как только до двадцати дожил?

«Простофиля» недовольно сощурился и сказал:

— Если ты не испытываешь к человеку уважения, то не имеешь права сокращать его имя. Это во-первых. Во-вторых, я образованней тебя, и в-третьих, мне пока девятнадцать.

— О-о, вот последнее все объясняет! Ладно, пески с тобой…

Что взять с человека, которого вырастили книги? Дилан прошелся по комнате, раздумывая, не наведаться ли в библиотеку. Вдруг Вэлэри все-таки нужно помочь? Она, конечно,твердит, что прекрасно со всем справляется, но он-то не идиот, видит, к чему все идет.

Шоннери вдруг закрыл книгу и с интересом посмотрел на Дилана:

— А почему тебя, вообще, беспокоит Вэлэри? У тебя к ней чувства?

На мгновенье Дилан замер, хватая воздух раскрытым ртом, а потом взревел:

— Какие чувства, болван⁈ Начитаешься всякого!

— Но согласись, — Шоннери улыбнулся, — ты очень эмоционально реагируешь.

— Да просто мелкая она! Сестренку напоминает! Кэсси! Понял⁈

— Понял, — кивнул Шоннери.

Дилан смерил его подозрительным взглядом, но не заметив насмешки, снова заметался по комнате.

Вот Шон придурок! Придумал же! Чувства! Не, Вэлэри так-то нормальная, но… Шайсе! Он до сих пор не уверен, что не отпрыгнет с воплем, если наткнется на нее в темноте.

Наверняка остальные студентки еще из-за уродства на нее и взъелись — от людей с изъянами все хотят быть подальше. Как будто это заразно!

— Ох, не дадут ей доучиться, — пробормотал Дилан.

Он вовсе не собирался обсуждать девчачьи битвы с Шоннери, однако тот неожиданно отозвался:

— У меня больше сомнений на счет того, что Вэлэри сможет сдать экзамен по заклинаниям. Слишком слаба. И потому, я считаю, для нее будет лучшим вариантом покинуть академию. Не прямо сейчас, конечно. А когда она оформит патент и начнет получать процентные отчисления. И кстати, посоветуй ей заключить договор с гильдией хлебопеков. Для безопасности, так сказать.

Остановившись посреди комнаты, Дилан в замешательстве смотрел на соседа. Для книжного «простофили» тот на удивление трезво всё рассудил. Патент на дешевый и простой рецепт теста может принести барыши, которых за глаза хватит деревенской девчонке. Но как же магия? Разве можно бросить академию и наплевать на свой дар? Хотя, у Вэлэри, и правда, силы так себе.

— Слушай, а ты иногда дельные вещи говоришь, — озадаченно протянул Дилан.

Шоннери же на такое признание лишь поднял бровь и покровительственным тоном сказал:

— В книгах, знаешь ли, не только стихи пишут.

Глава 38

Получи, фашист, гранату!

Патентное бюро находилось в одном здании с Канцелярией и Альтийским отделением Магического Контроля. Длиной во всю центральную площадь, трехэтажное, с барельефами на белоснежных стенах, — так и представлялось, что с высоты птичьего полета это здание выглядит свадебным тортом на сотню гостей. И оттуда же, с высоты, наверняка показалось бы, что торт обнаружили муравьи и сейчас таскают его по кусочкам в муравейник.

Эти люди-муравьи сновали туда-сюда: кто-то спокойно, кто-то торопясь, а кто-то и вовсе бегом. Лишь парочку типов Лера не причислила к муравьями. Они были скорее тараканами. Настежь открытая дверь их пугала, им надо было скользнуть именно в щель и непременно сутулясь и оглядываясь через плечо.

Себя же Лера чувствовала слишком умной мышью перед мышеловкой — сыр манит, а разум вопит об опасности, — и оттого не решилась зайти. Встала под окнами, глазея на прохожих, на порталы, но больше всего на стражей в черной форме.

Вот если бы патентное бюро располагалось отдельно… А тут Магический Контроль и какие-то цензоры. Вдруг они просветят ее взглядами-рентгенами и поймут, что она иномирянка. Что тогда? Поволокут на допрос? Или в тюрьму, или… сразу на казнь?

При мысли о плахе и сверкающем лезвии огромного топора накатила слабость и закрутило в кишках. На ватных ногах Лера развернулась и побрела прочь. Черт с ним, с этим патентом!

Она с кем-то сталкивалась, уклонялась, задевала плечом, но шла все быстрее и быстрее. И вдруг остановилась.

Пахло хлебом! Одуряюще, до головокружения, до спазмов в желудке.

На углу площади булочная гордо выставила на всеобщее обозрение свое нутро. Её витрины, освещенные пылающим, клонящимся к закату солнцем,