Читать книгу - "Голливуд истекает кровью - Х. Р. Пенроуз"

обычных придурков, которым нужно было спрыгнуть со скалы на острые камни внизу. Но они все еще пытались постичь невидимые оковы и то воздействие, которое они могли оказывать на человеческое тело.

Я вспомнила комментарии, когда просматривала новостные сайты, и один из них сразу всплыл у меня в голове.

— Она выглядит нормально, прическа и макияж сделаны в сочетании с красивой одеждой. С ней все в порядке. Она не выглядит больной.

Иногда мне хотелось быть и выглядеть еще больнее, чтобы доказать, что я на самом деле психически нездорова. С желанием как-то сделать что-то правдоподобное мне приходилось бороться ежедневно. Здравомыслящий человек не желал болеть.

Никто по-настоящему не любил меня, не заботился обо мне. Они любили только ту версию меня, которую я создала для них. Теперь мой рассказ изменился в глазах общественности, а вместе с ним изменилось и то, как люди увидели меня и отреагировали.

Эти люди ухватились за то, чего им хотелось, создавая в своем сознании собственную версию меня и возлагая на меня ответственность. Никто.

Я обхватила руками ноги, которые были прижаты к груди, в защитном положении, чтобы удержаться и держать себя в руках, насколько это было возможно. Это не сработало. У меня вырвался крик отчаяния, и слезы потекли по моему лицу, смешиваясь с водой подо мной. Надеюсь, они смешались бы с водой, стали бы невидимыми и превратились бы в ничто.

Я глубоко дышала, но внутри чувствовала себя мертвой. Ущербной. Нелюбимой, нежеланной.

Сильные мозолистые руки массировали мне кожу головы. Его пальцы перебирали мои волосы, аромат шампуня проникал в мои локоны. Свежий, фруктовый, цветочный. Мой обычный бренд принес небольшую толику комфорта, но интимность этого акта не ускользнула от меня.

Давление его твердых прикосновений, пальцы, совершающие круговые устойчивые движения и ударяющие по этим точкам давления, заставили мое тело еще больше расслабиться. Теплая вода полилась на меня, когда он откинул мою голову назад, используя чашку, чтобы полностью смыть пену и остановить попадание воды в мои закрытые глаза.

— Моей маме не хватало интереса позаботиться о себе в последние несколько лет своей жизни. Не то чтобы я знал, что это были последние несколько лет.

Я услышала его обычное похлопывание, его утешение, прежде чем он продолжил говорить, одновременно проводя руками по моим волосам.

— Я искупал ее, вымыл ей голову, подобрал для нее одежду. Это не то, что подросток или любой другой ребенок должен делать для своих родителей. Но я терпел, потому что, в конце концов, она была лучшим родителем.

Я слегка приоткрыла глаза, чтобы не прерывать его речь. Я не думала, что он когда-либо рассказывал о своем прошлом, особенно о том, что касалось его семьи. Это было похоже на зацементированный блок, к которому он отказывался давать доступ, поэтому то, что он поделился этим, значило для меня очень много.

Я сжала губы, чтобы не расплакаться еще раз. Прямо сейчас я чувствовала себя такой слабой, не то чтобы я хотела этого, но я не могла это контролировать. Дурацкие эмоции, гребаное биполярное расстройство.

Он выдавил кондиционер на ладонь и отставил флакон в сторону, затем намылил кондиционер, проводя им по прядям моих волос так нежно, мягко.

Ногти Рейна осторожно погладили меня по голове. Его ладонь переместилась на заднюю часть моей шеи и стала массировать с более сильным нажимом, и я громко вздохнула от того, как хорошо это было на ощупь. Он заботился обо мне; никто никогда не делал этого.

Он продолжил массировать пальцами, раскрывая свои самые сокровенные мысли.

— Она любила меня, заботилась обо мне, пока наркотики не взяли верх. До принятия следующей дозы, когда я снова был ей нужен. Ее беспокойство обо мне больше не занимало центральное место. Это была всего лишь жажда ее следующей дозы. Все сводилось к этому, и Раймонд поставлял наркотик в больших количествах. Курить было нечего. Черт возьми, нет, это были кокаин и героин. Все, что доступно для нюхания и инъекций, независимо от того, сколько раз я промывал это, избавлялся от этого, появлялось все больше. И что ты можешь сделать, когда кто-то так сильно просит об этом, что корчится в агонии в ожидании следующее дозы? Кричит на тебя за то, что ты разрушаешь ее существование, и обвиняет в том, что ты лишил ее теперь единственной цели? Ты позволяешь им, — его тон звучал страдальчески, пальцы на моей шее массировали более жестко. — Что бы я ни сделал, это ничего бы не изменило.

Освободившись от его хватки, я откинулась в ванне, погрузив голову под воду и смывая кондиционер. Вынырнув подышать свежим воздухом и смахнув воду с лица, я одарила Рейна неуверенной улыбкой, которая, как я надеялась, выражала мою благодарность за то, что он предложил мне частичку себя и заботился обо мне. Это было больше, чем, по моему мнению, я имела право или заслуживала.

Я вышла из ванны, схватив протянутое мне полотенце, и принялась вытирать свое тело. Не обращая внимания на мокрые волосы, я переоделась в шелковую пижаму, которая лежала на туалетном столике.

Рейн сжал мои плечи своими татуированными руками, указывая мне сесть на одно из кресел. Полотенце было обернуто вокруг моей шеи и спины. Я смотрела в никуда, отключаясь и замыкаясь в себе. Все мое тело словно впало в кому, когда Рейн расчесал мои волосы и высушил их феном, прежде чем я сама вернулась в постель.

Место, где, надеялась, мои мечты были лучше, чем реальность моих извращенных эмоций.

Единственным, что пробивалось сквозь этот размытый туман, был его ровный голос, но даже этого было недостаточно, чтобы изгнать неисправные части меня, которые должны были проходить через эту рутину, пока я снова не пришла бы в себя.

Кровать прогнулась. Он еще больше убавил яркость света, сидя со мной в темноте. Я лежала на боку, отвернувшись от него, и молилась, чтобы мир исчез, хотя бы на мгновение.

— Она покончила с собой. Чтобы избежать этой жизни, своего мужа и, скорее всего, своего сына, который становился очень похожим на своего отца.

Рейн продолжил разговор. Я замерла и слушала, позволяя ему говорить.

— У смерти есть аура, и я понял, что она мертва, в ту минуту, когда вошел, поскольку был тем, кто нашел ее. Часть меня рада, что она обрела покой вдали от того, что причиняло ей боль в жизни. Другая часть меня возмущена тем, что она оставила меня разбираться с последствиями. В тот день, когда она это сделала, она забрала