Читать книгу - "Движимые - Кристи Бромберг"

со мной в гребаные игры, когда я смотрю по сторонам бара. Человек, сидящий спиной ко мне, вызывает у меня тошноту. Жирные темные волосы. Пузатый живот. И если он повернется, я уже знаю, как он будет выглядеть. Как он будет пахнуть. Какой он будет на вкус.

Опрокидываю седьмую стопку, пытаясь подавить желчь. Пытаясь заглушить эту чертову боль — боль, которая ни хрена не пройдет, хотя головой понимаю, что это не он. Не может быть им. Это просто чертова игра воображения, потому что алкоголя еще недостаточно, чтобы оцепенеть.

Прижимаю ладони ко лбу. Ясно как день, что я слышу в своей голове голос Райли, но лицо, которое я вижу, слыша эти три слова — это его лицо.

Не Райли.

Только его.

И своей матери. Ее губы и эта неровная улыбка являются постоянным доказательством странного ужаса внутри меня.

Чернота уже отравила меня. Ни за что на свете я не позволю ей убить и Райли. В ход идет десятая порция, и мои губы перестают двигаться.

Разрушительный уход (A Catastrophic Exit). Охренеть какая отличная трактовка прозвища Ас. Начинаю смеяться. Это так чертовски больно, что я не могу остановиться. Я едва держусь. И боюсь, что если я остановлюсь, то разобьюсь, как чертово зеркало.

Как чертов Шалтай-Болтай.

ГЛАВА 28

«Вот как ты хочешь, чтобы все было. Полагаю, ты меня не хочешь», — торжественно подпеваю я своим старым добрым «Matchbox Twenty», когда на следующий день еду домой после смены. Я по-прежнему ничего не слышала от Колтона, но опять же я этого и не ожидала.

Заезжаю на подъездную дорожку, последние двадцать четыре часа прошли как в тумане. Надо было позвонить и сказать, что я заболела и не выйду на работу, ведь так нечестно по отношению к мальчикам, иметь рядом воспитателя, который так погружен в свои мысли, что не замечает их присутствия.

Я столько раз переживала этот момент, что больше не могу о нем думать. Я не ждала, что в ответ Колтон признается мне в вечной любви, но также и не думала, что он будет вести себя словно, эти слова не были произнесены. Я страдаю и чувствую острую боль отвержения, и не знаю, куда теперь двигаться дальше. Предприняв важный шаг в наших отношениях — я облажалась. Что сейчас делать? Я не уверена.

Плетусь к дому, довольно бесцеремонно роняю сумку на пол у входной двери и падаю на диван. Там-то Хэдди и находит меня несколько часов спустя, войдя в дверь.

— Что он тебе сделал, Райли? — ее требовательный голос пробуждает меня ото сна. Она стоит надо мной, руки на бедрах, выискивая в моих глазах ответ.

— О, Хэдди, я здорово облажалась, — вздыхаю я, позволяя пролиться слезам, которые я сдерживала всё это время. Она садится на кофейный столик передо мной, положив руку мне на колено, и я пересказываю ей все, что случилось.

Когда я заканчиваю, она лишь качает головой и смотрит на меня глазами, полными сожаления и сочувствия.

— Что же, милая, если кто и лажанул, то это определенно не ты! — говорит она. — Все что я могу сказать — нужно дать ему немного времени. Ты, наверное, до смерти напугала Мистера Раскованного Холостяка. Любовь. Обязательства. Все это дерьмо… — она размахивает рукой в воздухе, — …это большой шаг для кого-то вроде него.

— Знаю. — Икаю я сквозь слезы. — Я просто не ожидала, что он поведет себя так холодно… так безразлично. Думаю, это то, что ранит больше всего.

— Ох, Рай. Она наклоняется и крепко меня обнимает. — На сегодняшний вечер я скажу, что заболела, чтобы не оставлять тебя одну.

— Нет, не надо, — говорю я ей. — Я в порядке. Все равно я съем, вероятно, галлон мороженого и пойду спать. Иди… — Я жестикулирую, прогоняя ее, — …все будет хорошо. Обещаю.

Мгновение она лишь смотрит на меня, рассуждая, лгу я или нет.

— Ладно, — говорит она, делая глубокий вдох, — но запомни кое — что… ты потрясающая, Райли. Если он этого не видит… если он не видит все, что ты можешь предложить ему в постели… тогда нахрен его и лошадь, на которой он приехал.

Слабо улыбаюсь ей. Предоставив Хэдди выразить это коротко и ясно.

* * *

Следующее утро проходит без весточки о нем. Решаю написать ему смс.

Привет, Ас. Позвони мне, когда будет возможность. Нам нужно поговорить. Целую-обнимаю.

Большую часть дня телефон молчит, несмотря на то, сколько я на него смотрела и проверяла все ли в порядке с сигналом. По мере того, как тянется день, в меня вселяется тревога, и я начинаю понимать, что, вероятно, нанесла непоправимый урон.

Наконец, в три часа я получаю ответ. Мои ожидания взлетают до небес от возможности связаться с ним.

Занят весь день на встречах. До скорого.

А тут мои ожидания резко уходят в пике.

* * *

На третий день после рокового признания в любви по дороге на работу я набираюсь смелости позвонить ему в офис.

— «CD Enterprises», могу я вам помочь?

— Колтона Донавана, пожалуйста, — отвечаю я, сжимая руками руль до побелевших костяшек.

— Могу узнать, кто звонит?

— Райли Томас. — Мой голос срывается.

— Здравствуйте, мисс Томас, я уточню. Одну минуту, пожалуйста.

— Спасибо, — шепчу я, беспокойство поглощает меня из-за ожидания его ответа, а затем из-за того, что сказать, если это случится.

— Мисс Томас?

— Да?

— Простите. Колтона сегодня нет. Он заболел. Могу я оставить сообщение? Может Тони сможет вам чем-то помочь?

При этих словах сердце подступает к горлу. Если бы он действительно был болен, ей не пришлось бы уточнять. Она должна была это знать.

— Нет. Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

* * *

Последние несколько дней начали сказываться на мне. Я выгляжу настолько ужасно, что даже макияж не помогает. На четвертый день чувствую, что отдал бы все, чтобы вернуть свои слова. Чтобы вернуть нас к тем временам, когда нас соединял момент его непоколебимого доверия ко мне. Но я не могу.

Вместо этого, сижу за своим столом и бесцельно глазею на кучу работы без какого-то желания что-либо делать. Поднимаю взгляд на стук в открытую дверь и вижу Тедди.

— Ты в порядке, дитя? Выглядишь не очень хорошо.

Заставляю себя улыбнуться.

— Да. Кажется, я заболела, — вру я. Все, что угодно, лишь бы избежать вопросительного взгляда и «я же говорил» тона. — Со мной все будет хорошо.

— Ладно, не задерживайся допоздна. Думаю, ты последняя. Скажу Тиму внизу в холле, что ты все еще здесь, чтобы он