Читать книгу - "Не искушай меня - Сильвия Дэй"

– Я начинаю думать, что ты влюбился в меня, Саймон, – промурлыкала Линетт, но улыбка у нее была лукавая и не лишенная женской гордыни.

– Может, и так, – согласился он и пожал ее руку.

Линетт была такой храброй. Он восхищался ею в той же мере, в какой желал. Она не хотела верить, что человек, которого она считала отцом, способен на такое злодейство, но нашла в себе силы поверить Саймону и продемонстрировала ему свою веру в него и свое мужество, согласившись сыграть ту роль, которую он отвел ей в задуманном спектакле. И только очень храбрая девушка смогла бы, не закрывая глаза на темные стороны его характера, принять его и полюбить таким, каким он был.

Жить с ним ей будет непросто. В нем не было лоска, присущего тем, кого с рождения окружала роскошь. Детство и отрочество он провел на улице, выживая за счет кулаков и смекалки, и не любил оставаться в долгу у обидчика. Закон улицы, где правит тот, кто сильнее, он впитал с молоком матери. И поэтому направлять его жизнь и быть ему верной подругой могла лишь женщина исключительная. Какое чудо, что он нашёл Линетт, воспитанную в богатстве и неге, но при этом сильную, нежную и страстную.

За четыре прошедшие недели Саймон показал ей себя с разных сторон: и с лучшей, и с худшей. Он взял себе за правило навещать ее ежедневно, будь он в хорошем настроении или в плохом. Он решил устроить испытание и себе, и своим чувствам, и ее чувствам к нему. Иногда тоска по ней, неутоленное желание делали его резким, но она принимала его любого и при этом не превозмогала себя. Она тоже продемонстрировала ему разные грани своего характера. Она бывала и жизнерадостной, и ласковой, и вздорной, ворчливой тоже. И он понял, что предпочитает быть рядом с Линетт, даже когда та ворчит и злится, чем с любой другой женщиной, как бы она к нему ни ластилась.

Он был влюблен и этому рад.

Они вошли в гостиную, и Саймон увидел там Лизетт и мистера Джеймса. Они вдвоем сидели на подоконнике и читали одну книгу на двоих. Виконтесса сидела на кушетке с каким-то шитьем, а маркиз де Сен-Мартен работал с бумагами за маленьким секретером.

– Видишь? – прошептала Линетт. – Сен-Мартен и мистер Джеймс уже здесь.

Саймон снова вытащил часы и, скривившись, взглянул на циферблат.

– Похоже, придется купить новые, – сказал он.

– Лучше купи кольцо.

Их взгляды встретились, и Саймон ей подмигнул.

– Мистер Куинн, – подозвал его маркиз, – подойдите сюда, если вам нетрудно.

– Вы не погуляете со мной сегодня в саду? – спросила Линетт.

– С вами я готов гулять где угодно.

Улыбка ее согрела Саймона. С ней он чувствовал себя дома; в ней был его дом, тот, который он искал всю жизнь. Всю жизнь он был слугой кого-то или чего-то, и после целой жизни одиночества в пустыне его существования, наконец, появился оазис.

– Я сбегаю за шалью, пока ты будешь говорить с маркизом. – Линетт выпорхнула из комнаты в бело-зеленом вихре пышных юбок.

Саймон подошел к секретеру:

– Добрый день, милорд.

– И вам день добрый. – Сен-Мартен кивнул на стопку документов, лежащих перед ним.

– Это те бумаги, что были у горничной?

– Да. Бедняга Сели. Я и представить не могу, в каком аду она жила все эти годы. Покончить жизнь самоубийством… – Он покачал головой. – Жаль, что она не знала, что мы не станем ее ни за что винить.

– Вы нашли в этих бумагах что-нибудь, что раскрывало бы мотивы де Гренье?

Маркиз вздохнул и сел.

– Да. В моей жизни была одна женщина. Роман с ней был коротким и не сказать, чтобы незабываемым, если бы не ее реакция на наше расставание. Она впала в уныние, плакала на ступенях моего дома и закатывала истерики всякий раз, как наши пути пересекались.

– Кажется, я слышал об этом, – сказал Саймон с сочувствием.

– Люди до сих пор об этом говорят. Мы оба оказались в крайне неприятном положении. В то время я еще не успел встретить Маргариту и поэтому не мог понять, с чего та женщина так расчувствовалась. Я не понимал, что любовь – это наваждение. – Маркиз потер затылок. – Увы, я не прошел испытания ее любовью, и ее родственники отправили ее подальше в провинцию, чтобы избежать дальнейшего позора для нас обоих.

– Де Гренье ее знал?

– Очевидно, он любил ее. Она была его дальней родственницей, и он рассчитывал жениться на ней. Вскоре после высылки из Парижа она покончила с собой. В ее смерти он винил меня. Возможно, по праву.

Саймон положил руку на плечо маркиза:

– Если даже ваш роман ускорил ее болезнь и сделал эту болезнь явной для всех, думаю, она все равно закончила бы свои дни в Бедламе. Судя по поступкам де Гренье, безумие у них в роду.

– Если бы все было так просто. – Маркиз похлопал Саймона по руке, совсем как отец сына. Саймон был глубоко тронут этим неожиданным проявлением привязанности. – Маргарита до сих пор не оправилась оттого, что сама лишила де Гренье жизни. По ночам ей снятся кошмары, как, впрочем, и Лизетт. Мои дочери выросли без меня. Они вот-вот выйдут замуж. – Сен-Мартен приподнял бровь. – Они ведь уже невесты, не так ли?

Саймон со смехом сделал шаг назад.

– Я не могу ручаться за обеих, лишь за одну из них.

– Над чем вы смеетесь, мистер Куинн? – спросила Линетт. Она протянула ему руку, и Саймон поднес ее к губам.

– Так просто, – уклончиво ответил он и, взяв ее под руку, предложил: – Пройдемся?

– Я не против.

Он вышли из гостиной и по галерее направились к двери, ведущей в сад. И как только оказались в сени деревьев. Саймон сгреб Линетт в объятия, вдыхая аромат умытого дождиком воздуха и искушающего аромата ее духов.

– Ты знаешь, – пробормотала Линетт, нежно улыбаясь, – когда я впервые тебя увидела, любуясь тобой, подумала, что такого красавца невозможно приручить.

– Приручить? – Саймон приподнял брови. – Не уверен, что мне нравится, как это слово звучит.

– В самом деле? Разве у вас по отношению ко мне не самые честные намерения, мистер Куинн?

– Вот как! Уже «мистер Куинн». – Он зашел за высокую живую изгородь и увлек Линетт за собой.

Взяв в ладони ее лицо, он поцеловал ее, лишь самую малость, выпустив пар своего к ней ненасытного желания.

Он ласкал ее губы языком, покусывал их, дразнил, и слух ему ласкали ее короткие жаркие стоны, мольбы дать ей больше, чем он мог дать ей здесь. Язык его проник глубоко в недра ее рта, он пил ее сладость, он наслаждался ее вкусом.

– Я не понравлюсь тебе ручной, тиаска.

– Позволь мне прийти к тебе сегодня ночью, – прошептала она, запрокинув голову и закрыв глаза.

– Не искушай меня, – прошептал он.