Читать книгу - "Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло"

Макс нужно направить свет куда-то – но куда? Что она упустила?

Она протиснулась сквозь толпу, задевая бокалы с вином и шампанским, не обращая внимания на ворчание и сердитые вздохи.

Джованни поднял свой бокал с сангве. Грей сказал, что будет с Джованни у подножия лестницы, что должен стоять рядом с ним на тот случай, если Скиннер попытается воспользоваться удобным моментом. Но Джио заявил, что уж лучше будет висеть голым на люстре и петь греческий гимн, чем появится перед гостями в окружении охраны.

А ведь опасаться нужно не Скиннера.

Где, черт возьми, фиксер?

Потенциальным врагом мог быть каждый.

Между тем Джованни уже благодарил присутствующих, удивив Макс сдержанным тоном, которого она никак не ожидала от человека, час назад отчитавшего Грея за глоток вина.

С портрета на сына сурово смотрел Эмилио Барбарани. Макс задержала взгляд на подбородке старика, блестевшем в восковом свете хрустальной люстры.

Что-то было в этом подбородке… Что-то такое…

По лестнице поднималась Виттория, и ее черные волосы скользили по плечам, словно пролитое масло.

Грей сказал, что Виттория не хотела, чтобы он увидел записку, потому что он узнал бы почерк. Следовательно, Макс была права: Виттория знала, кто это написал.

Я знаю, как сделать больно моему мужу.

Макс предположила тогда, что Виттория имела в виду интрижку или по крайней мере потенциальный роман как месть за супружескую измену, случившуюся, возможно, раньше. Что-то, что могло бы уязвить Джованни сильнее, чем смерть.

Вот почему Макс не следовало стрелять во второй раз. Она не была женой Эвана и не знала, как его унизить.

Жены знают, как сделать больно своим мужьям. Все жены, а не только такие, как Виттория, с ее винными шкафами от пола до потолка, задранным до неба носом и хрустальными люстрами.

Такие женщины, как Либби Джонстон, тоже это знают. Это знание не зависит от социальных различий, оно глубже, чем кровь, оно идет из животного начала. Это знание было уже у Евы. Яблоко и змей рушат империю мужчин.

Какой смысл Либби желать смерти Скиннеру? Для людей, которых Макс ненавидела больше всего на свете, потому что они отняли у нее все, – Эвана и пьяного водителя, чье имя она никогда не произносила, – смерть была бы не худшей участью. Потому что смерть – это покой. Смерть – это конец. Эти люди не заслуживали, чтобы для них все закончилось.

А что, если Либби хотела, чтобы он страдал так же, как она? Око за око. Клетка за клетку? Либби сказала, что хочет, чтобы Скиннер сидел в клетке под землей. Что, если она не имела в виду смерть? Что, если она с самого начала знала, что Макс не сможет выстрелить?

Макс снова посмотрела на портрет Эмилио, и в этот момент Джованни поднял бокал. Она прокрутила в голове слова Грея об устроенных Эмилио подземных ловушках для воров, о тайных ходах, проложенных под участком, чтобы прятать вино и прочие секреты.

Снова голос Либби. Скиннер – крыса.

Крыса, не знающая, что ей отведена роль в смертельной игре.

Роль крысы в ловушке.

Что сказал им Рафаэль?

Если я увижу Скиннера, я сам доставлю его к тебе.

Рафаэль исчез вместе с подносом возле винного шкафа.

Она уже была почти у цели – почти в конце логической цепочки и почти у лестницы, – чтобы предупредить Джованни… Предупредить о чем? Что никакого Скиннера нет? Что разговоры о Скиннере были планом Б на случай, если бомба не сработает? Что Макс пришла в поместье как ни о чем не догадывающийся помощник фокусника с привязанными к нему невидимыми веревочками?

Но теперь она была почти у цели и уже почти видела то, что скрывала чаща, которую высадила на ее пути Либби.

Собравшиеся аплодировали каким-то словам Джованни, и Макс попыталась воспользоваться моментом, чтобы пробиться к винному магнату. Четыре ряда. Три. Два.

Голос Джованни отдавался в ней басовой струной.

– Мой отец говорил, что секрет в вине, но я знаю, что секрет еще и в упорном труде, страсти и преданности делу. И именно благодаря упорному труду, страсти и преданности многих людей, собравшихся здесь сегодня, я могу наконец сделать следующее заявление. – Он выдержал эффектную паузу. – Мне доставляет огромное удовольствие сообщить, что мы начинаем строительство отеля «Барбарани» в…

Паф. Паф. Паф.

Три выстрела.

Грудь. Плечо. Голова.

К тому моменту, когда Джованни Барбарани упал, белые ступени парадной лестницы позади него уже были забрызганы кровью и красным вином сангве.

34

Грей

Кто-то кринул: «Ложись!» Похоже, Джетт, но, возможно, и кто-то другой.

В кого стреляли?

Пожалуйста, не в нее… пожалуйста, не в нее…

Это все его вина…

Еще два выстрела.

Крик – женщина. Виттория?

Толпа черной волной катила к выходу.

Он еще не отдышался после того, как оттащил потерявшую сознание женщину из своей команды в комнату, куда привел парамедика Лэнга. На всякий случай.

Сейчас он не мог об этом думать. Не мог думать о маленьком дротике в ее плече и о том, что, несмотря на заверения Лэнга, она, похоже, совсем не дышит.

– Двери заперты!

– Всем прекратить толкаться!

Грей схватил за руку одну из подруг Неллы.

– Что случилось?

Девушка вскрикнула, но немного успокоилась, увидев Грея.

– Кто-то застрелил отца Неллы.

Грей отпустил ее так резко, что она пошатнулась и наткнулась на парня из компании Фрэнки, натянувшего по уши капюшон. Тот выругался в ее адрес, но Грей не слышал.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

В хаосе чувств он бросился вверх по белой лестнице. Туфли скользили, но металлический запах не был кровью. Просто пролилось вино. Тот, над кем склонилась трясущаяся Виттория, всего лишь поскользнулся и упал. Джованни не умер. В него не стреляли. Грей был здесь, он был здесь все это время, там, где обещал быть. Он был здесь и все контролировал… он…

– Где ты был? – крикнула Виттория откуда-то из альтернативной вселенной, где не было Грея, где на кремовом платье была кровь, а Нелла рыдала, уткнувшись в плечо Луки. И Джованни смотрел на Грея широко открытыми, невидящими глазами. – Где ты, черт возьми, был?

– Я…

Две реальности столкнулись. Залитый кровью мир встал перед Греем красным цунами.

– Нет. – Грей произнес это вслух. – Нет. Нет. Нет. – Он встряхнул Джованни. Этот человек был скалой, он умел выживать и не мог покинуть мир из-за крошечной пули. Вот сейчас он поднимет руку, выковырнет толстыми пальцами кусочек свинца из черепа и швырнет его в Грея,