Читать книгу - "Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло"

Эмма Пиньятьелло

Последний выстрел

Моим бабушкам и дедушке – Эмиддии, Барбаре и Эмилио – за то, что научили работать и стремиться к мечте.

Серия «Высокое напряжение»

Emma Pignatiello

Last Shot

Перевод с английского Сергея Самуйлова

© Emma Pignatiello 2025

© Самуйлов С. Н., перевод на русский язык, 2025

©  Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство АЗБУКА», 2025 Азбука®

Семейное древо Барбарани

Персонал поместья Барбарани

Грейсон Хоук – «фиксер»

Джетт Рэндалл – «такси»

Кончетта Чьярелло – «кухарка»

Семейное древо Ла Маркас

Персонал поместья Ла Маркас

Рафаэль – «Любимчик»

Форест Валентайн – «Обрученный»

Кейн Скиннер – «Призрак»

1

Грей

В зале раздался женский крик, и рука Грейсона машинально метнулась к оружию. Уже в следующее мгновение он сделал вид, что всего лишь разминает плечо; если что-то и можно было квалифицировать как серьезную угрозу жизни и здоровью, так это бугристые бицепсы, обнажившиеся, когда Лука Барбарани закатал рукава. Если бы кому-то здесь отрубили голову или случилось землетрясение, реакция и то не была бы такой бурной.

Крикунья затерялась в толпе, чересчур большой, на взгляд Грея. Он едва мог различить Луку, который то и дело исчезал в потоке шпилек и атласа ненасытных обладательниц билета.

В Древнем Риме существовал особый вид казни – poena cullei. Обычно ее применяли к виновным в убийстве родственников, особенно отца: преступника сажали в мешок вместе с обезьяной, петухом, змеей и собакой и бросали в реку.

Кто-то, возможно, скажет, что организацию первой в истории «Битвы стриптизерш» на отцовской винодельне вряд ли можно приравнять к убийству члена семьи. Но, к несчастью для Луки, его отец, винный магнат Джованни Барбарани, был человеком крайне непростым. Его определяли два главных качества: приверженность традициям и итальянская кровь.

Так что вместо реки Луку бросили в зал для проведения официальных мероприятий городка Бинди-Бинди, а вместо четверки злобных, голодных зверей его атаковали шлюховатые одинокие дамочки с острыми акриловыми ногтями, рвущиеся сделать выигрышную ставку на сегодняшнем аукционе холостяков. Грею было не положено иметь собственное мнение по таким вопросам, но поскольку он с детства служил в семье Барбарани, то был уверен – будь у Луки выбор, он предпочел бы мешок.

Стоя в центре зала, Лука бросил страдальческий взгляд на Грея. Очередные коготки с ярким блестящим лаком поправляли его и без того идеально завязанный галстук-бабочку. Грей был невысокого мнения об умении Луки балансировать между стремлением к самостоятельности и обязанностями перед отцом – из-за чего Лука, собственно, и влип в данную ситуацию. Но свое внезапно вспыхнувшее сочувствие к Луке ему стоило засунуть куда подальше вместе со своим мнением.

Куда подальше могли засунуть и самого Грея. Отец Луки решил наказать сына аукционом холостяков, и если Грей не поможет другу пройти испытание с достоинством, его ждут крупные неприятности.

Он выудил из-под ногтя блестку. Пол и все поверхности в винодельне Барбарани еще долго будут блестеть после вчерашнего «приватного танца». Джованни, скорее всего, уже распорядился заменить полы. А стоимость работ вычтут из зарплаты Грея.

Следя за дамочками, кружащимися вокруг Луки, словно планеты вокруг Солнца, Грей, как обычно, занял позицию беспристрастного наблюдателя. Видеть Луку в ситуации столь явного дискомфорта доставляло ему некоторое удовольствие. В конце концов, сегодня у Грея был выходной, а вместо этого ему посчастливилось приглядывать за двадцатичетырехлетним готовым к «спариванию» итальянцем, из-за которого все женщины в радиусе восьмидесяти километров рвали на себе белье.

Урок, который Грею следовало вынести из потери выходного, заключался в том, что он обязан был предвидеть и предотвратить осквернение винодельни чужаками. Как-никак его обязанности фиксера[1] заключались в защите Барбарани не только от внешней угрозы их репутации и жизни (именно в таком порядке), но и от них самих.

Прислонившись к стене, он ощутил вибрацию телефона, ожившего, вероятно, в ответ на его дерзкую попытку принять позу, отдаленно напоминающую расслабленную.

Входящий звонок: Томазо Барбарани.

Отклонить. Он не подставит голову под топор Тома, пока сам не выяснит, что и как. Истории такого рода, эти гнойники в грязных уголках интернета, обычно затихали после того, как фиксер безжалостно их вычищал. Его работа в том и состояла, чтобы ликвидировать проблему до того, как она перерастет в полномасштабный PR-кризис.

Факты:

А. Студентка университета выпила из бутылки на вечеринке в винодельне Барбарани.

Б. Сейчас Поппи Рейвен находится в реанимационном отделении больницы города Джундалуп.

Дайте только шанс воинам клавиатуры и врагам Барбарани сколотить военный союз, и они заполнят пробелы домыслами и ложью. Грей по-прежнему наблюдал за Лукой, позирующим для селфи, но больше похожим на жертву киднеппинга, фотография которого должна подтвердить, что он пока еще жив. Перед глазами уже вспыхивали броские заголовки:

Поцелуй смерти: вино Барбарани отправило жертву в реанимацию.

Отравленное вино: Джованни Барбарани могут заставить выплатить миллионные компенсации жертве.

Австралийская история ужасов: некачественное вино может разрушить планы Барбарани на отель.

Том Барбарани ожидал, что Грей сотрет эти заголовки из общественного сознания в течение часа. Но Грей служил Джованни, и у того приоритеты были другие:

1. Унижение Луки.

2. Оказание первой помощи тиктокерам, пострадавшим при попытке опорочить доброе имя Барбарани.

– Кажется, он что-то мне подсыпал! – прокричала блондинка в центре зала. – Лука Барбарани что-то мне подсыпал!

– Эй. – Грей оттолкнулся от стены и направился к девушке, которая цеплялась за руку высокой женщины с короткой стрижкой, качаясь при этом так, будто только что прокатилась на аттракционе «Турбоспин» в «Ройял-Шоу». – Тебе никто ничего не подсыпал. Если бы подсыпали, ты бы знала, потому что была бы трупом.

Ее взгляд упал на кобуру.

– Я просто пошутила. – Она закатила глаза, а вот вернуть их на место у нее получилось не сразу.

– Не понял шутки. – На каменном лице Грея не отразилось ни единой эмоции. – Тебе смешно, что женщин подсаживают на наркотики? Мне – нет.

– Она пьяна, – пояснила женщина со стрижкой пикси. – В ней говорит сангве[2].

– Кричит, – поправил Грей. – Вино итальянское. Крепкое.

Лицо блондинки исказилось.

– Я не так много выпила… – Она моргнула, глядя на две пустые бутылки на столике рядом.

Грей поднял бровь