Читать книгу - "Правило Диксон - Эль Кеннеди"

– Детка, ты так хорошо меня впускаешь. Жду не дождусь, когда окажусь внутри тебя.

Она стонет.

– А теперь кончи для меня, ладно? Когда ты испытаешь оргазм, сможешь почувствовать мой член в себе.

Она резко втягивает воздух.

– Я попытаюсь.

– Вот и умничка.

Я осторожно ввожу пальцы, ласкаю языком ее клитор, поигрываю с ним. Знаю, Диана уже близка к разрядке, но она так отчаянно извивается и стонет, не получив того, что ей нужно.

Вспомнив, как сильно дернулось все ее тело, когда я коснулся губами соска, я тянусь к одной упругой горошине и крепко сжимаю ее. Диана кончает со скоростью ракеты. Она ахает, и я ухмыляюсь, потираясь лицом о ее киску, чувствуя, как она наслаждается каждой каплей подаренного мной удовольствия.

Когда я убираю пальцы и поднимаю голову, Диана тяжело дышит. Ее киска опухла и вся блестит.

– Вот так, – одобрительно бормочу я. – Отличная работа.

Мой член крепче железного шипа. Я оставляю Диану на постели – приходить в себя. Она, не отводя взгляда, наблюдает, как я достаю презерватив и раскатываю его по члену. Смотрит, как я копаюсь в верхнем ящике тумбочки.

– Нам может понадобиться смазка.

– Поверь мне, не понадобится, – слабо смеется она. – Иди уже сюда.

Это единственный ее приказ с самого начала этого безумно эротического приключения, и я не возражаю. Пусть. Кроме того, она не ошибается. Я на пробу ввожу в нее один палец и понимаю, что она вся течет.

– Оргазма было недостаточно? – ухмыляюсь я. – Ты чуть меня не задавила.

– Конечно, недостаточно. Я просто умираю от желания узнать, каково будет кончить на нем, – она не отрывает взгляда от моей эрекции.

Я ползу по кровати, накрываю Диану своим телом, склоняюсь к ней в поцелуе. Но не тороплюсь проникнуть в нее. Мой член прижимается к ней, пульсирует, ищут выход, бедра непроизвольно толкаются. Я углубляю поцелуй, и наши языки сплетаются. Она потрясающе целуется. А какие звуки издает! Я не могу ими насытиться. Я не фанат неестественных стонов и воплей вроде тех, что издают в порно. Диане они не свойственны. Она шумная, но все ее возгласы – животные, будто рожденные подсознанием.

Я хватаю подушку, намереваясь подсунуть Диане под попу.

– Приподними задницу.

По опыту знаю, что так ей будет проще принять меня в этом положении.

Я беру член в руку и ввожу в ее киску самый край – подразнить. Впрочем, даже одного дюйма хватает, чтобы мы оба вспотели. Я толкаюсь чуть дальше. Вид у Дианы такой, будто она готова из кожи вылезти.

– Гребаный ад, Линдли. Дай мне еще.

– А ты попроси вежливо.

В ее глазах – пламя. Она впервые дала мне отпор.

– Я хочу твой член. Сейчас.

– Тут не ты правишь балом, а я. Если хочешь кончить, вежливо попроси, и я войду в тебя. Проси о каждом дюйме. И не забудь про слово «пожалуйста».

Она тяжело сглатывает.

– Еще один дюйм, пожалуйста.

Мои губы изгибаются в улыбке. Я заставил Диксон мне подчиниться. Ничего более сексуального со мной в спальне еще не случалось.

Я толкаюсь еще на дюйм, и она с облегчением вздыхает.

– Еще один, – умоляет она.

– Да? Хочешь еще?

– Пожалуйста.

Я очень медленно толкаюсь вперед.

– Детка, мы уже на полпути.

– Только на полпути! – стонет она. – О господи. Ты уже наполнил меня. Почему ты до сих пор не вставил до конца? Давай еще.

Я даю еще.

– Еще. Пожалуйста, Шейн.

Каждый раз, когда она, задыхаясь, умоляет меня, у меня кружится голова. Я толкаюсь вперед – не до конца, но достаточно глубоко, и чувствую, как она растягивается вокруг меня подобно узкой перчатке. Достаточно, чтобы глаза ее закатились, а пальцы вцепились в меня. Она начинает подаваться навстречу.

– Помедленнее, – предупреждаю я. – Сначала привыкни.

– Уже привыкла, – упрямится она.

– Диксон…

– Трахни меня. Пожалуйста. Пожалуйста, Шейн, пожалуйста.

Диана Диксон умоляет меня трахнуть ее. Год назад, когда она издевалась надо мной – вечным бабником – и клялась, что никогда не будет со мной, я и представить такое не мог. Что ж, теперь она со мной. Она получила меня целиком – ну, или почти целиком.

Впрочем, я не собираюсь ей это припоминать, особенно сейчас. Фетиша на унижение у меня нет. Я просто хочу, чтобы ей было хорошо. Беру контроль в свои руки, чтобы ей не пришлось. Доказываю, что ее удовольствие так же важно, как и мое.

Несмотря на все ее мольбы, я двигаюсь медленно, ведь главное – предвкушение. Глубокие, размеренные толчки. Ее пальцы впиваются в мою задницу, она кусает меня за плечо.

– Да ты просто дикарка, – ворчу я.

Она в ответ кусает меня еще сильней, но укол боли лишь подстегивает наслаждение. Я ускоряюсь. Все, мне уже не остановиться. Темп я больше не контролирую. Я безвольно толкаюсь бедрами, а киска Дианы так же безвольно смыкается вокруг меня.

Впрочем, остатки силы воли еще при мне.

– Ты сможешь еще раз кончить? – выдавливаю я. У меня стоит так, что в глазах темно.

– Думаю, да. Толкайся вот так.

Я слегка меняю угол.

– Так?

Она стонет.

– Да. Вот так. Не останавливайся.

Я продолжаю вбиваться в нее. Мое тело объято огнем. Сердце грохочет в груди. Дело официально приобретает опасный оборот: когда женщина просит не останавливаться, потому что вот-вот кончит, я понимаю, что и сам скоро кончу, а значит, скоро мне предстоит сбавить обороты, иначе я совсем потеряю голову.

Я сдерживаюсь как могу, стараюсь не думать о том, что с минуты на минуту ее киска начнет судорожно сжиматься вокруг меня. Я целую Диану и едва сдерживаю проклятье, когда она кусает меня за нижнюю губу. Черт. Вся моя сила воли разлетается в дребезги, и я лишь надеюсь, что она тоже кончит, потому что сдерживаться я не могу. Наслаждение захлестывает подобно взрывной волне. Меня сотрясает дрожь, всякое подобие темпа забыто, а оргазм пробирает с головы до ног.

Я уничтожен, превращен в желе и с трудом пытаюсь отдышаться. Падаю прямо на Диану, и чувствую, как наши сердца бьются в унисон – быстрый, пульсирующий ритм.

– Пожалуйста, скажи, что ты кончила, – рычу я ей на ухо.

Она, задыхаясь, смеется, и звук эхом отдается у меня в груди.

– Да.

– Слава богу. – Я откатываюсь в сторону и прижимаю к себе ее теплое, податливое тело. – Это был лучший секс в моей жизни, – сообщаю я, и она смеется пуще прежнего.

Глава двадцать