Читать книгу - "Однажды ты станешь моей - Морган Бриджес"

к лицу и надеяться на то, что я выберусь из этого, сохранив здравый рассудок.

Но мое сердце уже явно этого не выдержит.

Глава 42. Хейден

Выругавшись, я ударяю кулаком по письменному столу в кабинете.

Калиста для меня на первом месте, и все равно я не продвинулся в деле о нападении на нее. Несмотря на то что у меня есть доступ к правительственным данным, я не могу найти хоть что-то, что указало бы мне, где искать виновника.

При мысли о том, что мне не удастся восстановить справедливость во имя нее, из моей груди вырывается рычание сквозь стиснутые зубы. Я уже потерпел поражение в деле о моей матери. Я не могу допустить того же с Калистой. Иначе я окажусь по ту сторону здравого смысла, и меня затянет в водоворот безумия, бурлящий в глубине моего сознания.

Из ящика письменного стола я достаю таблетку, одну из тех, из-за которых у моей матери случился передоз, и кладу перед собой. Изображение звезды с расходящимися лучами почти стерлось от того, сколько раз я прикасался к ней. Не знаю почему, но сосредоточенный взгляд на нее помогает мне собраться с мыслями.

Если бы только она не была материальным доказательством моей неспособности. Неспособности защитить свою мать, неспособности отомстить за нее.

Я беру в руку таблетку и перекатываю ее между пальцами, успокаивая волнение, пульсирующее во мне. Этот символ и состав таблетки – единственные зацепки, которые у меня были после смерти матери, но сколько бы времени я ни провел в поисках, я не мог выяснить, откуда она взялась. Полиция записала ее как наркотик, незаконно распространяемый на улицах. Но я не сдался тогда, не сдамся и сейчас.

Это не вариант. Калиста рассчитывает на меня. Возможно, мне нужно это отпущение грехов, этот шанс на искупление так же, как ей нужны ответы на вопросы.

Отложив таблетку в сторону, я начинаю новый поиск в интернете. Курсор осуждающе мигает, когда я зависаю над клавиатурой. Должно быть что-то, что я упускаю, маленькая деталь, которая сделает прорыв в деле. Держа эту мысль в уме, я начинаю сначала, вспоминая мой разговор с Калистой.

Внутри меня закипает ярость, распаляя мою кожу. От одной лишь мысли о том, что сделали с Калистой, я с размаху сметаю рукой все бумаги со стола, и они разлетаются по полу. Очистив пространство, я достаю рабочий блокнот из ящика стола и записываю:

Место: приют для детей «Надежда сердец»

Дата: двадцать четвертое июня

Жертва: Калиста Грин

Что случилось: Жертва находилась на месте около 16:00, но отметка времени на фото с побоями – 20:30. К этому времени синяки уже отчетливо видны на ее светлой коже и она уже в сознании.

Я сжимаю ручку, пока кулак не начинает трястись. Когда начинаю представлять, что могло произойти за эти четыре часа, все внутри начинает скручиваться. Калиста неохотно говорила о том вечере, и временами я жалею, что давил на нее, но мне нужно было знать все. И теперь, когда я узнал, чья-то кровь будет пролита.

У правосудия есть пределы. У меня их нет.

Особенно тогда, когда нужно защитить женщину, которую я…

Я задерживаю дыхание. Не уверен, как следует закончить эту мысль. Одно я знаю наверняка – Калиста моя. Навсегда.

Я возвращаюсь взглядом к блокноту и смотрю на резкие линии моего размашистого почерка. Страницы блокнота издеваются надо мной, дразнят меня. Есть еще один вопрос, который не дает мне покоя: зачем кому-то понадобилось вредить Калисте?

Мотив: Угроза ее отцу? Похоть? Психические расстройства? Подвернувшаяся возможность?

Громко выдохнув, я отталкиваюсь от стола, сидя в кресле, и собираю бумаги с пола. Положив ее медицинские записи перед собой по центру, я пробегаюсь глазами по ним. Калиста получила физические травмы. Это неопровержимо. И все же обследование на предмет сексуального насилия выглядит неубедительно, несмотря на наркотическое вещество, обнаруженное у нее в крови.

Я хмурюсь, читая описание.

Седативное с неизвестным компонентом, которое оказывает действие, подобное «наркотику для изнасилования».

Эта формулировка тормошит мою память, заставляя мозг поднять массив информации, который накопился за всю мою карьеру. Я хватаюсь за отчет судмедэксперта по делу Кристен Холл, секретаря сенатора Грина. Формулировка в отчете не идентична, но очень похожа. Слишком похожа, черт побери.

Я перевожу взгляд с записей на таблетку, отложенную в сторону. Туда-сюда, снова и снова, пока мой мозг не устанавливает связь, которая до боли сжимает грудную клетку.

Это простое совпадение.

Или нет?

Каковы шансы на то, что наркотик, убивший мою мать и обнаруженный в крови Кристен Холл, – это то же вещество, которым накачали Калисту?

Если я взгляну на общий знаменатель в этом извращенном уравнении – наркотик с неизвестным составом, – вся история обретет смысл. Мне нужно смотреть на это дело и на всех жертв в контексте одной истории. Зацепки указывают на то, что связь есть.

Уловив это, я не могу думать ни о чем другом.

Все внутренности сжимаются, пока я не стискиваю челюсти до боли. Две женщины из трех, впутанных в это дело, мертвы. Значит ли это, что Калиста следующая?

Кто бы ни стоял за всем этим, причинить вред Калисте он сможет только через мой труп.

* * *

Я мчусь через весь город, пытаясь унять свою панику, пока она не затмила мое сознание и я не врезался куда-нибудь. Еще никогда мне так безудержно не хотелось оказаться рядом с Калистой, еще никогда моя одержимость ее безопасностью не была настолько сильной.

Я не склонен драматизировать, но мне кажется, я могу умереть, если не прикоснусь к ней как можно скорее. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что она жива.

Мысли мучают меня с момента установления взаимосвязи между этими делами и сводят меня с ума. Настолько, что я начинаю беспокоиться, не перешел ли я грань, не ступил ли на опасную территорию, где инстинкты руководят моими действиями.

Прямо сейчас эти инстинкты побуждают меня защитить Калисту и трахнуть ее.

Я качаю головой при этих мыслях, но все равно, добравшись до дома, бегом пересекаю вестибюль и матерюсь, пока лифт поднимается на мой этаж. Мое рваное дыхание становится еще более неровным, когда я добираюсь до двери пентхауса.

Пара мгновений – и я внутри, добираюсь через гостиную в спальню. И вижу Калисту, она стоит у окна и смотрит вдаль. Напряжение, сковавшее грудную клетку, отпускает меня, когда она поворачивает голову и смотрит через плечо.