Читать книгу - "Поскольку я живу - Марина Светлая"

* * *

Остаток ночи был ужасным, и спасало лишь то, что запись в этот день была назначена не с самого утра. Иногда Полина проваливалась в тяжелый сон, выныривая из него, когда ее бросало в жар и кожа покрывалась испариной. А потом начинался озноб, она тянула на себя второе одеяло, сворачиваясь под ним в клубок, чтобы сохранить тепло, выходящее из тела.

Проснулась с рассветом. Голова была как в тумане. Первым делом протопала в душ, тщательно избегая зеркала – смутно представляла себе свой внешний вид и пока видеть его не желала. Чем дольше стояла под струями теплой воды, тем быстрее уходила тревога, наполнившая ее за ночь, и приходило осознание того, что все кончено. Навсегда. Дурацкое слово. Безнадежное. Любое «навсегда» лишает всякой надежды. Вариативность не для тех, у кого «навсегда». Ей было знакомо это и раньше, но еще никогда она не относилась к этому так бесстрастно.

Теперь Полина смотрела на свою жизнь словно со стороны, дальнейшее ей представлялось ясным и определенным. Закончится запись альбома, они наконец смогут уехать домой. И на несколько месяцев к ней вернется ее прежняя жизнь. По контракту она должна принять участие еще в одном концерте, но об этом Полина решила подумать в Киеве. Посоветоваться с кем-то из юристов, есть ли у нее возможность отказаться.

Здесь и сейчас она твердо решила лишь одно – она должна поставить точку в том, что было – или не было? – между ней и Иваном, мальчиком из сплоченной дружной семьи Мирошниченко.

Все становится проще, когда решение принято. Любое действие диктуется уже им, а не желаниями.

Как ранней весной, когда она приняла решение идти на чертово прослушивание в новый проект «Меты».

Полина чувствовала себя абсолютно спокойной, пока приводила себя в порядок. Чуть ярче макияж, чтобы скрыть бледность и неожиданно обнаруженные несколько морщинок у глаз, волосы, собранные в хвост, джинсы и однотонная футболка, тонкий хлопковый шарф вокруг шеи. И браслет – из тонких золотистых кожаных ремешков, в плетении которых затерялись крошечные ракушки и кулон в виде крыльев с гравировкой «М.З.»

Но прежде чем выйти из номера, сделать последний шаг, Полина долго стояла у окна, впуская в легкие прохладный утренний воздух. Она слушала звуки города, раздающиеся вокруг нее, и думала о том, что обязательно сегодня вечером пойдет гулять, а не станет торчать в номере, воображая, чем в это же самое время может быть занят Мирош. Какая ей, в сущности, разница?

Никакой!

Досчитать до тридцати, сделать вдох и переступить порог. С тем чтобы через несколько минут оказаться с чашкой кофе на огромном мягком диване в холле у лифта, в ожидании солнцеликого рок-музыканта, который сегодня тоже должен работать в студии.

Сидеть ей пришлось на удивление долго. Он не вышел к завтраку, когда остальные своевременно потянулись в гостиничный ресторан в дружном порыве заправиться энергией для предстоящего дня. И сейчас можно было усомниться в том, что он был на пробежке в свою обычную раннюю рань – хотя не пропустил до этого ни одной. Потому что, когда дверь лифта в очередной раз раскрылась спустя минут сорок ее безучастного ожидания, он явно был готов к выходу на улицу – то есть в студию: трилби, надвинутая на самый лоб, сразу под ней – очки от солнца, скрывавшие глаза. Куртка в руках, на плечи не накинута. Обнаженные короткими рукавами футболки руки – любуйся теперь, наконец. Сложный полинезийский узор контрастными черными линиями набитый на кожу.

Сразу от лифта, не заметив ее, он направился к выходу из отеля.

- Иван! – окликнула его Полина.

И он остановился в то же мгновение, будто напоролся на невидимую преграду. Прошло несколько мгновений, прежде чем Мирош обернулся к дивану. Снял очки и направился к ней. А когда дошел – рядом не сел, всем видом давая понять, что торопится.

Она поднялась к нему сама.

- Знаешь, я подумала… тебе нужнее будет, - она достала из сумки конверт. – Пригодится заплатить кому-нибудь еще за услуги. Открытка, извини, другая. Но в следующий раз найди что-то винтажное. Ангелочки – это пошло.

Полина сунула конверт ему в руки. Он автоматически принял. Пальцы скользнули по глянцевой поверхности поздравительного картона свадебной тематики. Но он не видел картинки. Видел только ее белоснежное запястье, увитое узором голубых вен и окольцованное браслетом. Его браслетом. Она сохранила?

- Что это? – хрипло выдохнул он, вопреки собственным установкам сегодня не говорить ей ни слова.

- Деньги, - пожала она плечами и, развернувшись, выскочила из холла гостиницы на улицу, где свежий воздух больно ударил в лицо.

А потом так, будто за ней гонятся черти, понеслась по улице – через парк, через высокую лестницу с пандусом. Через прохожих мимо нее и через яркую зелень травы и листвы цветущего мая.