Читать книгу - "Черный Спутник - Елена Леонидовна Ермолович"

Мора не был романтиком. И сладостные слова – «политика», «интрига» – не пленяли его вовсе. И благодарности к старому князю особенной не испытывал. Он прекрасно понимал, что свободой обязан случайному капризу скучающего бездельника. И на заработок хороший на псарне надеяться было нечего. Но что-то брезжило любопытное во всей этой истории – внезапные совпадения в биографиях вчерашнего каторжника и поблёкшей придворной звезды, страсть поручика к чёрной пасторше, нелепый Юля Шмит с письмом от графа соликамского… Всё это было интересно. Сейчас, в паузе между острогом и возвращением в Москву, к Матрёне, и новым гуттаперчевым носом – всё это было забавно. Для Моры не было лучшего развлечения, чем «наиграться всласть ветром всех богов», играть в людей, как в шахматы, и ссыльный немецкий князь, кажется, был такой же игрок – но сейчас, в перерыве между партиями, лишь лениво переставляющий фигуры.

Осенняя ночь упала на землю. Мора неслышно вышел из своей каморки, без труда миновав храпящего Готлиба, и задворками пробрался к дому князя – невидимый в темноте. Больная спина без поддержки трости давала о себе знать, но Мора двигался легко и плавно, почти как прежде, сливаясь с тенями и текуче огибая свет. Пройдя бесшумно княжеский сад, Мора встал напротив дома. Три окна светились, и одно из них было то самое – окно той комнаты, где князь говорил с ним давеча.

Мора ящерицей скользнул по цоколю, заглянул в окно – да, он угадал. Старый князь, в серебристом халате и войлочных туфлях, что-то писал на странном своём пюпитре. Зачёркивал, рвал бумагу, принимался снова. Отступал прочь, перебирая в руке драгоценные чётки с бусинами причудливой формы, и каждая бусина в тех чётках стоила как дом на берегу Волги.

«Если он заорёт, я снова окажусь в остроге», – подумал Мора, но интуиция отчётливо сказала ему, что князь не заорёт.

Мора чуть поскрёбся по стеклу – князь повернулся к нему, как во сне. Ни страха, ни гнева не было в глазах его, он и Моры-то не видел, весь в своих мыслях. Мора толкнул раму, сел на подоконник, прижал палец к губам.

– Т-с-с…

– Чего тебе? – спросил старик сердито, но тихо. – Ты всё-таки вор?

– Сегодня я ваш почтовый голубь. Один господин из Соликамска привёз для вас записку.

Мора через всю комнату бросил князю письмо.

Тот поймал – вот молодец! – вгляделся пристально в печать – цела ли? И чья она?

– Кто привёз это? – старик стремительно шагнул к окну, почти коснувшись Моры.

– Маленький пастор, он уже на пути в Москву. Он шёл прямо в руки к вашей охране, и я решил, что лучше передам письмо сам.

– Спасибо, – глухо проговорил князь. – Печать цела. Выходит, ты письма не читал?

– А на что мне? Я лишь почтовый голубь.

Князь отошёл к пюпитру, сломал печать. Пробежал записку глазами – один раз, другой, третий – словно вбирая её в себя, букву за буквой, затем поднёс листок к танцующему пламени свечи. Бумага почернела и осыпалась прахом.

Князь стоял неподвижно, глядя на бесценные свои чётки, и угол рта его подёргивался – то ли судорога, то ли такая злая улыбка.

– Если пожелаете, я могу передать ему ответ, – вкрадчивым шепотом подсказал Мора.

Князь вздрогнул, поднял на него безумные глаза.

– Какой ответ, куда? За две тысячи верст? В ссылку, минуя охрану?

– А что нет-то? Время только понадобится, – легко сказал Мора. – Я должник ваш, передам, что прикажете. Я же не просто воришка, ваша светлость.

– Не стоит, – отмахнулся князь. – Посланник ничего тебе не рассказывал?

– Так, пару слов. Ссыльный под строгой охраной, гулять ему вовсе нельзя, только в церковь под конвоем. Но супруга надзорного поручика, кажется, предана ему безоглядно… – Князь весь превратился в слух, а у Моры-то новости кончились, и он прибавил, кажется, и вовсе ненужное. – Ещё посланец рассказывал, что у графа дивные глаза, длинные чёрные волосы и седая борода – и он очарователен, как сам дьявол. Вот такой портрет…

– У него – борода! – князь собрался было гулко расхохотаться, но сдержался и лишь хихикнул: – Впрочем, он заслужил. Ступай, цыган, и спасибо тебе за письмо… – Князь пошарил в кармане серебристого халата, извлёк золотой червонец и бросил Море – тот поймал. – Ответа не будет.

Мора угрём скользнул в окно, бережно прикрыл за собой рамы и прежним путём – по цоколю, через осенний сад, тёмными спящими дворами – вернулся к себе, в душную каморку с храпуном Готлибом.

Неделю спустя Мора получил ответ от Матрёны:

«Делай как знаешь, я в тебя верю».

А Мора давно уже делал – как знал. Наивный поручик захаживал к нему по вечерам, выспрашивал, когда же проявится результат роковой присушки. Мора в платок с монограммой пару раз высморкался и выбросил в нужник, и зажил по принципу – или осёл помрёт, или шах, или я. Поручику же посоветовал на месяц оставить в покое предмет своей страсти, чтобы не мешать действию колдовства. Готлиб любопытствовал, зачем поручик является по вечерам, и подозревал, греховодник, что изящный кавалер имеет виды на самого Мору. Мора, смеясь, отвечал, что поручик дурак, верит в цыганскую магию и хочет, чтобы ему наколдовали удачу.

Постигла Мору не чаянная уже радость – спина-чертовка перестала болеть. Трость отставлена была в угол, более не нужная, и молодой цыган, наконец-то распрямившись, вихрем носился между каморкой своею, псарней и трактиром Шкварни.

Ударил первый морозец, грязь подмёрзла, лужи подёрнулись тонкой корочкой льда. Во дворе перед конюшней старый князь тренировал Люцифера-второго.

В окнах краснели испитые рожи молодых князей – наследнички то ли боялись, то ли надеялись, не грохнется ли папаша на землю из рискованной песады. Но папаша держался в седле как влитой, словно позировал для конной статуи.

Мора вышел из псарни с легавой на поводу и невольно залюбовался. Конь стоял на задних ногах – свечкой, и князь удерживал в повиновении эту величественную и немного жуткую фигуру. Наконец передние копыта Люцифера коснулись земли, напряжение схлынуло и красные рожи наследников убрались из окон. Мора собрался было уводить пса, но князь окликнул его из седла:

– Куда ты ведешь Выбегая?

– Запаршивел, ваша светлость. Увожу его, чтобы всю свору не перепортил.

– И что будешь с ним делать?

– Запру отдельно, пока не вылечится.

Князь спешился и передал поводья конюху.

– Булгаков, подойдите! – позвал старик, и поручик с обычным своим недоумённым лицом сбежал к нему с крыльца. – Подайте мне свой пистолет, чтобы за ружьём не бегать.