Читать книгу - "Ушла в винтаж - Линдси Левитт"

нами неловкость так сильна, что я ощущаю ее запах и вкус. Когда это участие в группе поддержки успело стать настолько страстным мероприятием? – Что ты паникуешь?

Оливер сверлит меня взглядом, выбивающим все мысли из головы и все тревоги из сердца до тех пор, пока внутри моей вселенной не остаются только его глаза.

– Я паникую, потому что каждую секунду, которую мы проводим вместе, я ни о чем другом думать не могу.

Он резко притягивает меня к себе, наши тела соприкасаются – руки и животы, плечи и ноги – и губы. Губы жадно сливаются в поцелуе, без всякой робости. С первой секунды, когда он заговорил со мной о группе поддержки, эти губы знали, чего они хотят. Мне так приятно ощущать его тепло. Не какое-нибудь абстрактное, а тепло тела Оливера, который смеется только для меня, который подарил мне ниточку на палец, чтобы я вспомнила, о чем надо забыть. Оливера, который мне нравится, к которому меня тянет, а его тянет ко мне. Мне так хочется, чтобы он жаждал меня всю, каждую частицу моей сущности.

Оливер слегка отстраняется, я запускаю руку в его шевелюру, придвигая его ближе, ищу его губы, пробую их на вкус. Если мы будем молчать и затаим дыхание, просто крепко прижмемся друг к другу, тогда никакая действительность не сможет вклиниться между нами. Мы можем отдаться чувствам и ни о чем не думать.

Но нет. Возможно, у меня нет хобби и я вообще не знаю, кем являюсь в этой жизни, но точно знаю, кем не являюсь. Я не могу отдать Оливеру частичку себя, ни в буквальном, ни в фигуральном смысле, никак. Быть с ним, так быстро, так поспешно – это все равно что наспех склеить мое сердце горячим клеем: раз-два – и готово. Это то, чего я хочу, но не то, что мне нужно.

Я отталкиваю Оливера с такой же силой, с какой только что притягивала его к себе. Наклоняюсь вперед, опираясь ладонями о колени. Оливер беззвучно матерится:

– Нет. Нет, забудь. Я был не прав.

– Как по мне, так очень даже прав. – Я смеюсь пустым и холодным смехом. Оливер правильно сказал: смех крайне редко бывает реакцией на что-то смешное.

Оливер ударяет по прицепу. Блестки качаются и шуршат:

– Я даже воспользовался реквизитом. Клянусь, я ничего такого не планировал.

Я поднимаю руку:

– В критическом анализе поцелуев нет ничего плохого, только если это происходит не через две секунды после поцелуя и не в присутствии того, кого ты целовал.

Обхватив голову руками, Оливер начинает расхаживать взад-вперед:

– Я не за этим тебя сюда позвал. Я не такой. Серьезно, Мэллори, ты же девушка моего двоюродного брата…

– Бывшая девушка.

– Он считает иначе. – Оливер останавливается, понижая голос. Теперь он как будто обращается к самому себе. – Ничего глупее я в жизни не делал.

Я выпрямляюсь. Позвонки постепенно вытягиваются в стройный ряд – и вот я уже горделиво прямая, как башня. Я мысленно возвращаю себе контроль, хотя ощущения скорее обратные. Когда парень заявляет, что ваш с ним поцелуй был его главной ошибкой в жизни, уверенности это не добавляет.

– Слушай, ты тут не единственный, у кого помутился рассудок. Думаешь, я из таких, Оливер?

– Прости, что поцеловал тебя.

– Не извиняйся!

– Ладно. Прости.

– Не стоит брать всю вину на себя. Я вообще-то тут тоже была. Думаешь, я готова целоваться с любым парнем, кто затащит меня в свой гараж?

– Нет. – Оливер кривит рот. – А тебя часто парни затаскивают в гаражи?

Я изо всех сил стараюсь смотреть на него оскорбленным взглядом. Маска гнева перед тем, как перейти к следующему эмоциональному слою – неуверенности и сомнениям из-за того, что я только что целовалась с парнем, с которым делать этого не стоило. Но он прикрывает рот рукой, а в глазах его играет улыбка.

– Какой же ты придурок, – говорю я.

– Ну, если гараж подходящий?

– Я аннулирую твою номинацию на пост президента.

Он кивает, с трудом сдерживая смех:

– Платформу я сегодня доделаю, не волнуйся.

– А я так волновалась, что прямо спать не могла. – Я делаю страшные глаза. – Меня преследуют кошмары, в которых у нашей платформы лопается колесо и отлетает вся мишура, а главное – совсем падает дух. Не могу даже… Не сомневаюсь, ты украсишь Бесси как надо.

– Обещаю. – Лицо Оливера снова приобретает серьезное выражение. Я готова отдать левый мизинец, лишь бы узнать, о чем он думает. Интересно, он сам знает, как очарователен в приглушенном свете импровизированного гаража? А еще интересно, почему я никак не могу прекратить думать о том, как он выглядит и о чем он думает, ведь сейчас переломный момент, какая разница, что тут за освещение.

Оливер провожает меня до машины, и, хотя атмосфера несколько разрядилась, мне все еще не по себе. Это был волшебный поцелуй. Мучительно волшебный. Но обстоятельства вокруг него далеки от волшебства. Да, я вольна целовать кого мне вздумается, но после долгих постоянных отношений человек как будто вступает в зону, свободную от поцелуев, разве не так? Случайные связи – еще куда ни шло. Но Оливер совсем не случаен. Мне хочется говорить с ним каждый день, целовать его снова и снова. Хочется, чтобы Оливер продлился в моей жизни гораздо дольше, чем это скомканное мгновение.

Или… Может, мне вообще никто не нужен? Когда мы с Джереми начали встречаться, все было замечательно – так с чего я взяла, что с Оливером все не закончится так же плачевно? Может, ему нужно только одно – то же, что и всем парням. Вдруг окажется, что все проведенное вместе время, все наши телефонные разговоры и его притворные угрызения совести из-за того, что он целовался с бывшей девушкой своего кузена – лишь искусная уловка. Наверное, стоит подождать: сначала оплакать прежние отношения, а потом уже вступать в новые. Убедиться, что мои чувства настоящие, прежде чем давать им волю.

Но сейчас они кажутся мне самыми что ни на есть настоящими.

Не знаю. А главное – я не знаю, о чем он думает. И не хочу знать до тех пор, пока не буду уверена, что ответ меня устроит, хотя я сама не знаю, чего бы мне хотелось, чтобы он от меня хотел.

Я даже не подозревала, что стою затаив дыхание, пока не выдохнула с шумом:

– Увидимся завтра на параде.

– Я раздобыл для нас помпоны как у настоящих чирлидеров.

– Ты шутишь.

– Только не над нашей платформой, Мэллори. Над платформой – никогда.