Читать книгу - "Искупление - Элизабет фон Арним"

предположение, которое, очевидно, пришло ей на ум, привело его в ужас. Как она могла подумать, что у него такой отвратительный вкус? С чувством легкого отчуждения и разочарования он поспешно принялся расхваливать детей миссис Финч-Досон: те, которых он видел, были прекрасно воспитаны и выглядели превосходно, да, именно так, – как и их мать, а что до Сильви…

Артур оборвал себя. Ему так хотелось поделиться с Милли!.. Если бы он только мог дать себе волю и открыть душу единственному человеку, с которым привык говорить свободно, в ком всегда встречал понимание и сочувствие, рассказал бы о красоте и прелести юной возлюбленной. Увы, он не мог…

«Проклятое чувство такта!» – думал Артур и смотрел на Милли в надежде заметить на ее лице малейший знак поощрения, чтобы продолжить свой рассказ, но вдруг почувствовал укор совести.

– Я тебя утомил!

И опять его поразила необычная бледность Милли, глубокая усталость сквозила в ее сутулых плечах, в поникшей фигуре.

Она поймала его сочувственный взгляд, быстро выпрямилась и принялась приглаживать волосы.

– Вовсе нет. Но, думаю, мне, наверное… – Она рассеянно обвела взглядом комнату. – Боюсь, мне пора…

– Но сейчас только половина шестого, дорогая. – Артур вскинул к глазам руку с часами. – Мы никогда не выходили раньше шести. Хотя, конечно, если ты…

– Я правда думаю, что мне пора идти.

Милли чувствовала, что больше ей не выдержать. Зачем оставаться здесь и мучить себя? Артур был совершенно счастлив, спокоен и несказанно рад тому, что она осталась всем довольна: помогла его готовность поверить, – но и Милли великолепно сыграла свою роль. Теперь же спектакль закончился. Она справилась. Пора было покинуть сцену.

Милли решительно подвинулась к краю дивана, но здесь и таилась трудность: диван был таким низким, что ей никогда не удавалось встать без помощи Артура, а тот обычно брал ее за руки и тянул, тянул изо всех сил, пока она не поднималась на ноги.

Резкое движение, с которым она вскакивала, бросало ее в объятия Артура, Милли ударялась о его грудь, и почему-то это всегда их смешило. Всякий раз прыжок с дивана поражал их своей внезапностью, и они заливались смехом, целовались и снова смеялись.

Правда, смех давно сменился улыбками, поцелуи стали рассеянными, а зачастую и вовсе уступали место ласковому похлопыванию. Сама она подняться не могла, поэтому Артуру приходилось ее тянуть, прилагая немалые усилия, и в итоге неизбежно Милли падала ему на грудь.

Она взглянула на него. Неужели Артур забыл, что она не в силах встать сама, пока он не поможет?

Артур смотрел прямо перед собой, опершись локтем о колено, пальцы его рассеянно дергали кончики торчащих усов. Несмотря на загар, новый галстук и гетры, выглядел он тем, кем был на самом деле: немолодым, не слишком здоровым мужчиной, с впалыми щеками и сутулыми плечами, – а внезапное возвращение в молодость с ее восторгами и волнениями, казалось, придало ему особую уязвимость и болезненность.

«О, только бы она всегда любила его и была к нему добра», – подумала Милли: сама она так сильно любила Артура.

Она знала, что никого, кроме своей Сильви он не видит, а сама она исчезла, как исчезли и комната, и эта минута, – все растворилось в мечтах о счастье. Если бы она могла подняться с дивана одна и прокрасться к двери, Артур не заметил бы: так бы и сидел, погруженный в грезы, – но она не могла сдвинуться с места без его помощи. Если бы можно было скатиться на пол (чего она никогда не пробовала), встать на колени и потом каким-то образом подняться на ноги – вот было бы зрелище! Артур очнулся бы от грез и с изумлением увидел, как она извивается в конвульсиях…

Милли передернулась и прогнала это видение.

– Прости, – произнесла она, словно извиняясь, и Артур вздрогнул: звук ее голоса вернул его к реальности. – Я не могу сама – помнишь? – встать с этого злосчастного дивана.

Артур сейчас же вскочил на ноги, заметив крошки печенья у себя на брюках, поспешно их отряхнул, прежде чем протянуть руки Милли.

– Только не торопись, – попросила она, чтобы избежать объятий.

Впрочем, Артур уже вполне пробудился от блаженного забытья и прекрасно помнил, чем неизбежно заканчивался резкий рывок. Он просто не подумал о последствиях, когда предложил Милли присесть на диван, пока заваривал чай, и совершенно забыл об особых трудностях, которые в определенном возрасте возникают у дамы подобной конституции, и теперь не меньше, чем Милли, хотел поднять ее с дивана благопристойно и удержать на расстоянии вытянутой руки.

А потому он принялся тянуть ее за руки медленно и осторожно. Оказалось, что тянуть медленно значительно труднее, чем быстро, мощным рывком; лицо у него покраснело, на лбу выступили вены. Для женщины такого маленького роста Милли и вправду невероятно тяжелая, подумалось ему; в какой-то миг Артур едва не потерял равновесие: еще немного, и он рухнул бы прямо на Милли – и вышла бы крайне непристойная, неловкая свалка. Но ему удалось удержаться на ногах, и, задыхающийся, багровый от натуги, он благополучно поднял ее с дивана.

Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга: Артур тяжело отдувался, лицо Милли заливала мертвенная бледность. Потом она поблагодарила его вежливой улыбкой и подошла к столику, чтобы забрать лежавший на нем капор. Чудовищная штуковина, подумал Артур, когда вытер наконец лоб, повернулся и увидел капор, затемнявший лицо Милли. Волосы ее полностью исчезли под черным крепом, остались видны лишь усталые глаза на бесцветном бледном лице, и Артур снова вспомнил то, что совсем упустил из виду, настолько поглотили его собственные дела: у Милли неприятности.

– Дорогая, – произнес он, и в глазах его отразилась вдруг тревога, – даже представить боюсь, что тебе пришлось пережить, пока я был так счастлив и ни о чем не подозревал.

– Артур, милый, не думай об этом, – мягко сказала Милли.

– Но я не могу не думать. И как это ни печально, пока ты не оправишься и не будут улажены все формальности, тебе еще предстоят довольно тоскливые дни. Но ты обязательно придешь в себя, дорогая. Все наладится. И ведь они всегда были добры к тебе, эти Ботты, правда?

– Да, очень добры, – с горькой усмешкой подтвердила Милли.

– Как бы я хотел помочь тебе пройти через все это! – Добрые глаза Артура смотрели на нее обеспокоенно. – Но, боюсь, наше прошлое лишает меня права появляться среди Боттов. – Артур вдруг замолчал, пораженный внезапной мыслью, затем взял ее за руку.

– Что такое? Говори скорее, потому что я и правда больше не могу здесь оставаться.

– Да, конечно, должно быть, у тебя полно