Читать книгу - "Дуэт с Герцогом Сиреной - Элис Кова"

— Теперь, как в амфитеатре, — шепчет он. — Спой для меня, моя Виктория.

Моя воля… Я намерена исцелить ее. Я так хочу.

Но мой разум молчит. Я остро ощущаю, как все вокруг неподвижно. Я представляю себе Шееля и Санву в их главной комнате, которые с тревогой ждут, когда я спасу их дочь. Я пою уже несколько недель. Но в тот момент, когда мне это больше всего нужно, слова не приходят. Я возвращаюсь к началу.

Илрит был прав, когда оторвал меня от завтрака с дамами. Я бы выставила себя на посмешище. Я не могу этого сделать.

Что ты можешь сделать, Элизабет? Голос Чарльза с усмешкой пробивается сквозь барьеры, которые я пытаюсь воздвигнуть для него в своем сознании.

— Великие дела, — шепчет в ответ Илрит.

Я открываю глаза, и в этот момент мое сознание наполняется музыкой. Последние колебания покидают меня. Как и в амфитеатре, я раздвигаю губы и начинаю с ноты — ни со слова. Я держу ее, выдерживаю. Я знаю, что будет дальше. Я слышала это, засыпая, бесчисленное количество раз, и от этого мгновенно разжимаются мышцы на плечах.

Илрит начинает напевать в гармонии. Как будто именно этого он и ждал. Его голос легко перекликается с моим. Мелодия поддерживает меня и одновременно защищает его разум.

Я нахожу первое слово. Оно одно на моем предплечье.

— Култа'ра… — Затем второе. — Сохов…

В голове мелькают образы, как во время всех наших тренировок в амфитеатре. Моя жизнь, хорошая, плохая, уродливая. Все это выносится на передний план, как удары молнии в бурном море.

Я выбираю воспоминание, чтобы бросить его в пустоту. Я должна освободить место для магии. Иначе меня будет слишком много… Я должна освободить место для силы, чтобы повелевать ею.

За моими веками проносятся воспоминания о моей свадьбе. Сначала цвет платья… выражение лица матери… танец с отцом.

Илрит крепче вцепился в мою телесную форму, словно пытаясь удержать меня на месте.

Как только память уходит, остается лишь пустота, которую заполняют слова старых богов. Как только они занимают это место, приходит понимание. Я могу обхватить их руками. Сила принадлежит мне.

Песня достигает своего апогея, и я открываю глаза, чтобы увидеть слабую серебристую дымку, сияющую в воде вокруг нас — ту же самую, что витала вокруг анамнеза. Она исчезает, и мы видим прозрачную воду, живые и здоровые растения, сияющие на нас радостным фиолетовым светом. От гнили не осталось и следа. У меня перехватывает дыхание, когда руки Илрит медленно разжимаются.

— Я знал, что ты сможешь это сделать. — В его голосе звучит нотка гордости, от которой у меня подгибаются пальцы на ногах. — Думаю, ты готова к впадине.

Прежде чем я успеваю ответить, глаза Йенни открываются. Шеель и Санва, должно быть, услышали мою песню, потому что они вбежали внутрь. Остановились. И уставились.

Со слезами на глазах они обнимают свою дочь, израненную гнилью, но остроглазую и в остальном здоровую.

Глава 17

Санва и Шеель пытаются уговорить нас остаться. Они предлагают нам пораньше поужинать, но Илрит вежливо отказывается, говоря, что мы должны вернуться в поместье. К моменту нашего отъезда у меня уже есть небольшой пакетик желатиновых конфет, который Санва сунула мне в руки, отказываясь отпускать меня без какого-либо жеста благодарности. Шеель пытался уговорить меня взять два пакетика. Каким-то образом за полдня я настолько к нему привязалась, что искренне задумалась.

— Мы действительно нужны в поместье? — спрашиваю я, когда мы остаемся одни перед их домом.

— Ни в малейшей степени. — Илрит крутится в воде. — Я подумал, что им будет приятно побыть наедине, всей семьей.

— И долго она была в таком состоянии?

Он не отвечает так долго, что я начинаю беспокоиться, что чем-то его расстроила. Хотя я не знаю, как я могла это сделать. Вопрос казался вполне безобидным.

— Она заболела первой и самой страшной. Единственная, в ком Лючия не смогла остановить гниение внутри до того, как были установлены барьеры. — Он обвел взглядом пейзаж и остановился на траншее. — Йенни заболела из-за меня.

— Илрит…

— Это правда, — настаивает он. — Я послал Шееля во впадину на глубокую миссию с одним из новобранцев. Когда он вернулся, на нем была гниль. Мы были беспечны, и Йенни поплатилась за это. Я снова отправил Шееля слишком рано. Санва помогала Лючии ухаживать за воинами… Их обоих не было дома, когда они должны были быть. Никто не знал, что Йенни больна, пока не началась гниль.

Я думаю об Илрите, плывущем с другими воинами. О гневе Шееля на то, что Илрит лично перешел в оборону.

— Вот почему ты идешь сам, не так ли? Даже когда Шеель не хочет, ты все равно идешь.

Он кивает.

— Я исцелю и остальных, — предлагаю я без колебаний.

— Пока что они под контролем.

— Но…

— Лучшее, что ты можешь сделать, это продолжать готовиться к представлению суду и подношению. Если ты сможешь умиротворить Лорду Крокана и исцелить наши моря, то гниение прекратится в нашей воде и в телах тех, кто страдает. Наши земли станут такими же плодородными и волшебными, какими они были до начала его ярости, — говорит он с отчаянным оптимизмом. Он так решителен, так надеется.

Но что-то не дает мне покоя, и не потому, что на кону стоит моя жизнь в этой новой утопии… Чем больше я узнаю об этом месте и его истории, тем меньше кажется, что все имеет смысл.

— Ну что, пойдем? — Он прерывает мои мысли, повернувшись ко мне спиной. Я хватаюсь за его плечи, и он стартует. Я сдвигаюсь, оказываясь на его спине. Но не могу найти удобную хватку.

Я не сомневаюсь, что Илрит верит каждому слову из того, что он мне сказал. Я вижу это в его глазах. Но почему-то эти слова не доходят до меня. Я пытаюсь найти причину этого в своих мыслях, безучастно глядя на нашу тень, расплывающуюся по крышам поместья. В конце концов, я не могу найти объяснения своему чувству, поэтому ничего не говорю.

Мы медленно останавливаемся, зависнув над балконом моей комнаты, когда солнце начинает садиться. Я отпускаю его, но мы не отстраняемся друг от друга. Его пальцы слегка касаются моего предплечья. Я почти думаю, что это случайность. Но прикосновение длится достаточно долго, и я сомневаюсь, что это так. Интересно, видела ли Лючия