Читать книгу - "Я наблюдал за тобой - Стейси Рум"

термос из моего рюкзака и налил чай в крышку, которая одновременно служила стаканом. Над золотистой жидкостью клубился пар. Герман осторожно подул, разгоняя его струйки.

– Ты такой заботливый.

Он смущенно улыбнулся, но ничего не ответил.

– У меня уже ноги затекли, – пожаловалась я. – Скоро он там? И придёт ли вообще?

Мы все сделали, как планировали. Как и говорил Герман, он громко позвал меня на «свидание», когда мы расходились по домам, напомнил о встрече во всех соцсетях, а затем еще и позвонил и сделал то же самое по телефону. На случай, если наш аноним агент службы безопасности и прослушивает наши звонки. Мы предприняли все. Он должен был узнать. Он не мог остаться в стороне.

Прошло еще полчаса, прежде чем мы услышали первый шорох. Тела напряглись. Шуршали опавшие промерзшие листья. Кто-то шёл по лесу. Судя по походке, это был мужчина; так сказал Герман, хотя я понятия не имела, как можно отличить мужскую походку от женской, да ещё и по звуку.

– Приготовь верёвку, – шепнул Герман.

Я полезла в рюкзак, стараясь создавать как можно меньше шума. Веревка, веревка…где же она? В голове промелькнула мысль, маленькая надежда, что она не найдётся. А это значит, что мне не придется никого связывать. Да, именно так мы договорились с Германом – план «А»: он хватает человека, а я связываю ему руки. Что будет дальше, мы не придумали – решили действовать по обстоятельствам. Все это казалось мне сумасшествием. Руки дрожали то ли от страха, то ли от холода. Но наконец эта несчастная веревка все-таки нашлась.

– Он рядом, идём.

В нескольких метрах от нас промелькнул силуэт. Герман был прав, это все-таки оказался мужчина. Чёрная толстовка с натянутым на голову капюшоном и камуфляжные штаны – это все, что я успела увидеть. Он что-то держал в руке, что-то белое и достаточно большое. Кажется, ведро от краски. Но…зачем? Что он приготовил на этот раз?

Я осторожно пробиралась вслед за Германом.

– Эй, постой! – крикнул он, и мужчина тут же остановился, недоуменно озираясь по сторонам. Это был скорее даже не мужчина, а молодой парень. Вполне подходящий возраст для человека, который мог отправлять тайные записки.

Кажется, парень хотел что-то спросить, но не успел. Кулак Германа оставил отметину прямо на его скуле. Потеряв равновесие, он упал на землю и согнулся от боли. Тут же воспользовавшись этой ситуацией, мой напарник ловко скрутил ему руки, как это делают заправские полицейские в криминальных фильмах про наркодиллеров.

– Давай, Даша!

На ватных ногах я подошла к неизвестному и начала обматывать его руки верёвкой в районе кистей.

– Медленно, слишком медленно, Даша!

Я пыталась делать это быстрее, но руки не слушались. Мы только что напали на человека. Эта мысль затуманивала сознание. Хотя, торопиться было некуда – парень и не думал вырываться. Кажется, он испугался еще больше, чем я.

– А теперь отвечай, какого лешего ты здесь забыл? – выкрикнул Герман, вновь занеся кулак, когда я наконец закончила свою «работу».

Кажется, незнакомец хотел что-то сказать, но вышло лишь невнятное бормотание. Он закашлялся и сплюнул сгусток крови.

– Отвечай, когда с тобой разговаривают! Спрашиваю последний раз: что ты тут делал?

Наш пленник наконец приподнял голову и повернулся в нашу сторону. Впервые я увидела его лицо под чёрным капюшоном. В тот же миг земля ушла из-под ног. Я ожидала увидеть кого угодно, но только не этого человека. Нет, этого не может быть.

– Ромыч? – изумленно прошептала я.

– Даша? – прохрипел друг, делая вид, что удивлён не меньше моего.

– Что за… – разглядывая пленника, точно пытаясь убедиться, что мы оба ошиблись и это не мой одногруппник, Герман сделал пару шагов назад. – Что ты, черт подери, здесь делаешь? Это твоих рук дело?

– Что – «это»? – снова прохрипел Ромыч и выплюнул очередной сгусток крови. – Что здесь вообще происходит? Вы все с ума посходили?!

– Не заговаривай зубы, – начинал злиться Герман, – и отвечай, какого черта ты все это делаешь?

– Я…я… – начал закипать Ромыч. – Я ректору пожалуюсь! Я все ему про вас расскажу, Герман Андреевич. Расскажу, как вы связываете в лесу своих студентов. Вы мне, между прочим, зуб выбили! Все доказательства на лицо! Да Вы просто ненормальный! Вас уволят к чертовой матери, если немедленно не отпустите меня!

Я положила руку Герману на плечо и тихо, стараясь, чтобы не слышал друг, произнесла:

– Он прав. Если в университете узнают, нам больше никто не поверит. Тебя уволят, а меня отчислят. Лучше развяжи его.

Но похоже Ромыч всё-таки услышал:

– «Тебя»? С каких это пор мы общаемся с преподами на «ты»? И что вы вообще делаете в этом вонючем лесу вдвоём? Или…неужели это и есть тот самый парень, Даша?

Мне казалось, что в этот момент в его глазах рухнул весь мир.

– Какое это имеет значение? Ты…ты предал меня! – я почувствовала, как к горлу подступает ком. Ромыч, мой друг…неужели все это время, притворяясь милым в университете, он терроризировал меня за его пределами? Неужели все эти записки – дело его рук? Это могло бы многое объяснить. Мы учились вместе с Туре, и он прекрасно знал его почерк. Он мог подделать его с необычайной лёгкостью, как зачастую подделывал подписи преподов. Он знал обо мне все. Знал про старую башню, знал мое расписание. И любил меня. А значит ревновал. Неужели это он заказал Германа? Неужели…он правда на такое способен? Но как ему удаётся так неподдельно изображать удивление? Делать вид, будто видит нас вместе впервые? Нет, это определённо не тот Ромыч. Не он, не мой друг. Совершенно другой человек, которого доныне я совсем не знала.

– Что ты несёшь, Даша? О чем ты говоришь? Это ты! Это все ты! Ты нас предала!

      От этих слов я опешила.

– Ты променяла нас всех: твоих друзей, Туре! Как же быстро ты о нем забыла! – продолжил Ромыч, и я не поверила своим ушам. Он говорил совсем как тот человек, который отправлял мне записки. Нет, нет, нет! Этого не может быть. Этого не должно быть.

– Но скажи, Рома, ты был бы рад, если бы я забыла о нем ради тебя?

В лесу воцарилась гробовая тишина. Казалось, даже птицы и ветер улетели куда-то на другой конец земли. Ни шороха, ни стука, лишь мы и тяжёлое молчание. Не могу поверить, что я сказала то, что сказала. И, кажется, оказалась права.

– Я так и знала, – наконец выдохнула я. – Мне жаль, что ты оказался не другом, а лицемерным мешком