Читать книгу - "Черный Спутник - Елена Леонидовна Ермолович"

– Если я её отрежу, то потеряю силу, – пробормотала Аделаиса.

– Какую силу? – не понял Рене.

– Магическую, – ещё тише ответила девушка.

– И кого вы собрались очаровывать своей магией – Мору? – рассмеялся Рене. – Он и без магии будет весь ваш, только поманите. Так что режьте, не стесняйтесь – хотя бы половину от этой длины.

– А вы? – одними губами спросила девушка, но Рене её понял.

– Я – нет. Я слишком старый, и вы не в моём вкусе. Признаться, дамы всегда являлись для меня скорее скучной обязанностью, а истинной страстью были кавалеры. Ну же, не плачьте, Аделаиса, вы ещё встретите хорошего человека. Не режьте косу, если вам жалко, – мы сложим её вдвое и затянем кошелек потуже… – Рене белоснежным платком стёр жемчужные, совсем ещё детские слезы с розового девичьего лица. – Научитесь пользоваться пудрой, и вы навсегда разучитесь плакать.

– Как вы?

– Как я. Японские рыцари веками пестуют в себе невозмутимость перед лицом смерти, а придворные улыбаются на эшафоте – боятся размазать слезами краску.

– Вы знаете про бусидо? – искренне удивилась Аделаиса.

– Один мой друг неплохо изучил эту тему… – Рене подал девушке серебристо-серый кафтан, помог надеть и бережно расправил на ней, едва касаясь лёгкими пальцами. – Плохо, в плечах широковато, но ушивать не будем. В Вене я его у вас отниму, так что пусть остаётся как есть. Повернитесь, я сделаю вам косу.

– Кто он был, тот ваш друг, знавший бусидо? – спросила Аделаиса.

Рене укладывал её волосы, и девушка прикрыла глаза и только что не мурлыкала, как кошка.

– Он пока ещё есть, – поправил Рене, – и неплохо сохранился. Герцог Курляндии, если вам доводилось слышать. Любитель гороскопов, нумерологии, вот этого бусидо и дервишских сказок. В дороге я расскажу вам какую-нибудь из них, если вы мне об этом напомните. Всё, можете блистать.

Рене отступил, издалека оглядел своё произведение и остался доволен.

– А ведь я зашёл забрать картину, – вспомнил он. – Побоялся, что она станет ценной уликой против нас.

– Я заверну её для вас, – предложила Аделаиса. – Пришлите Лёвку, пусть заберёт.

Рене окинул взглядом мастерскую.

– Льву не стоит сюда являться – приревнует, огорчится. Он у нас пока ещё начинающий художник, он так не умеет… Он рисует в дороге – всё подряд, и получается бог знает что.

– И он не хочет учиться дальше на художника?

– Не знаю, – пожал плечами Рене. – По основной своей профессии Лев что-то вроде разбойника. Ночной, прости господи, тать. Тяга к прекрасному ему в этом деле скорее мешает. А может, вы и правы, Аделаиса. Я пришлю Льва к вам, вдруг он посмотрит и захочет вступить на путь исправления? Увидит ваши картины и поймёт, что в мире есть что-то поинтереснее гарроты и колбаски с песком…

Они устроились в карете – втроём, Мора, Рене и Аделаиса, и Рене проворчал:

– Мне теперь не вытянуть ноги…

Мора ненавидел эту его привычку раскидывать ноги по всей карете, но умом понимал, что при всей своей внешней нелепости привычка-то вполне рациональная – в долгой дороге ноги у путешественников деревенели и отекали.

– Я могу сесть рядом с Лёвкой, под козырёк, – предложила покладистая Аделаиса.

– Правильно, чтобы на вас любовалась вся деревня, – продолжил Рене. – Сидите, я потерплю.

Лёвка закрепил последний багаж, уселся на облучок.

– Поехали, господа?

Кристоф с порога помахал им лапой.

– Он не бросится в погоню? – удивился Мора.

– Я оставила ему доппельгангера, – смущённо пояснила Аделаиса.

Из парадных дверей вышла девушка в платье цвета пыльной розы, кудрявая и румяная, похожая на Аделаису, но – не совсем. Сделала деревянный школьный книксен, помахала рукой…

– Ничего себе… – прошептал Мора.

– Ваша, цыганская магия, – уязвил его Рене. – А ты не учился. А мог бы – и бегали бы по Австрийской Цесарии такие вот деревянные Алоисы.

– Жаль, остальных Мегид такими фокусами не проведёшь, – вздохнула Аделаиса.

Жемчужно-серый наряд Рене подчёркивал её юность и свежий цвет лица – получился очаровательный юноша.

Лёвка взмахнул кнутом, свистнул по-разбойничьи, и карета тронулась с места.

Белая Флорка бежала за экипажем, но ровно до ворот. Мост наконец-то проступил над спавшей водой, и подковы зацокали по его каменной спине. Мора оглянулся – две фигуры, чёрная и дымно-розовая, смотрели им вслед.

– Скажите, Аделаиса, а ваш слуга – кинокефал? – решился Мора. – Псоглавец?

– Он, наверное, был прежде очень красив, – предположил меланхолично Рене, – и дамы замучили его своими претензиями, и он вымолил у богов эту пёсью голову. И как я его понимаю…

– Вовсе нет, – смущённо хихикнула Аделаиса. – Никто из деревни не идёт к нам служить, все боятся. Вот я и попыталась сделать слугу – из нашей выжлы. Но я неопытный маг, и получилось то, что вы видели. Папа сказал – недодержала…

Дом Мегид таял позади, мутно-белый над чёрной водой, только четыре острые крыши мерцали, как капельки крови.

– Прощай, Авалонис, – проговорил Мора.

– Мы многому научились здесь и многое поняли, – с издевательски-менторской интонацией продолжил Рене, – познакомились с таким важным в алхимии понятием, как необратимость реакции.

Он подмигнул Море.

Мост кончился, проплыл за окнами кареты и величественный вяз, кружевной шар в нахмуренном небе.

Вдали забрезжили огоньки кирхи.

– Впереди процессия! – крикнул Лёвка. – Баба на коне и с ней гайдуки с подводами!

– Ложитесь, – скомандовал Аделаисе Мора, девушка не заставила себя уговаривать, спряталась на дне кареты, и Рене прикрыл её своим пледом.

Кавалькада поравнялась с каретой, разминулась, пронеслась мимо в наливающихся сумерках. Мора разглядел валькирию на огненном коне, с рыжей косой и с рыжими же глазами – словно горевшими в темноте. Аделаиса мелко тряслась под пледом, Рене опустил руку и погладил плед – как кошку.

– Беллюм, – произнёс он вполголоса, – тетушка Война. Они проехали мимо, вылезайте, фройляйн.

Девушка вернулась на сиденье, пригладила волосы.

– Она не повернёт за нами, когда недосчитается вас в доме? – спросил Мора. – Та девчонка, что там осталась, не больно на вас похожа.

– Беллюм не пойдёт в мою часть дома, – отвечала Аделаиса. – Она терпеть нас не может. А когда вернутся Пестиленс и Мот – вот тогда и будет погоня.

– А четвёртый? – припомнил Мора.

– Он не выносит меня, как и Беллюм.

– Четыре всадника, Голод, Чума, Война и Смерть. И падре де Лю – по вашей легенде, враг рода человеческого? А кто же вы, Аделаиса? – не отставал Мора.

– Ты что, закон божий не учил? – презрительно удивился Рене. – Фройляйн – Зверь. Правильно, фройляйн? Вы – Зверь?

– Да, Рене, я Зверь… – Аделаиса почему-то обиделась. – Представьте себе, еду в Вену учиться рисованию,