Читать книгу - "Испанец. Дерзкий корсар - Арина Теплова"

Уже три дня она находилась в лапах этого безжалостного работорговца, который, украв ее, решил продать ее, как какую-то вещь. Хотя в России тоже существовало рабство-крепостничество, и Сашенька весьма спокойно относилась к этому ранее, сейчас она пребывала в полном отчаянии. Ведь теперь она сама оказалась той самой рабыней, с которой могли делать все, что захочется. Иначе ее ждала мучительная смерть или жалкое существование в одном из борделей средиземноморья, именно этим угрожал ей постоянно Хасан.

Дальнейшая жизнь представлялась ей страшной, и Саша уже не знала, что еще преподнесет ей немилосердная судьба, чтобы она научилась терпению.

Она опять вспомнила графа де Мельгара, уже в тысячный раз за эти печальные три дня. Еще в первые часы после похищения Хасаном ей думалось, что Эрнандо непременно спасет ее, но потом она осознала, что никто не видел, как люди работорговца украли ее с улицы. Там было пустынно, и даже ее крики не привлекли внимания. Потому надеяться, что Эрнандо отыщет ее, были минимальны.

– Да и не будет он искать, – в очередной раз трагично прошептала сама себе Сашенька и, зажмурив глаза, опять заплакала. – Хотела я сбежать, вот и сбежала. Он наверняка думает так. И зачем я ему? Найдет себе другую девицу или очередную молодую вдовушку, с меньшими проблемами, чем у меня, беглой убийцы. Наверняка ему уже надоело гоняться за мной, как за строптивым зайцем.

И все же в ее душе теплилась надежда на то, что Эрнандо все же не оставит ее и поймет, что ей нужна помощь.

– Но даже если и поймет. Откуда он знает, где меня искать? Да и Хасан наверняка так просто не отдаст меня, если я стою хороших денег.

Тяжко вздыхая, она встала с постели и подошла к высокому окну. На нем были решетки, а из окна виднелся широкий двор небольшой усадьбы Хасана, отгороженной от улиц высоким беленым забором, через который почти не проникали шумы городка.

То, что Эрнандо спасет ее из этого ада, было лишь несбыточной мечтой, но все же она думала об этом, не переставая, уже третьи сутки. Сейчас де Мельгар уже не казался ей неприятным и отталкивающим, наоборот, он виделся благородным, привлекательным мужчиной, с кучей достоинств, которые она раньше или не ценила, или упорно не хотела замечать. И только сейчас, в этом жутком месте, у работорговца под замком она поняла, какой была дурой.

Сейчас бы могла называться госпожой де Мельгар или, по крайне мере, быть невестой достойного богатого испанского дворянина, жить полной жизнью, на свободе, в новой стране, под покровительством Эрнандо, обещавшего ей помощь. Да, она не любила графа, но все же должна была признать, что испытывает к нему некие чувства, противоречивые, однако Саша чувствовала влечение к нему, а его умелые поцелуи рождали в ее существе неподдельные страстные помыслы.

А сейчас ее ждало заточение сначала здесь, а потом в одном из гаремов средиземноморья. Девушка прекрасно знала, что из этих гаремов выхода нет, только на кладбище. Ведь рабыни и наложницы из этих гаремов, принадлежащие одному из пашей, не имели шансов более устроить свою судьбу, они были бесправной собственностью, навсегда проданной одному господину.

– Я Дамад-Али. Главный евнух Салих-паши, великого визиря светлейшего султана.

– О, досточтимый эфенди! Чем обязан такой чести? – воскликнул ошарашенно Хасан.

– Мой господин, Мехмед Салих-паша коллекционирует в своем гареме редчайших красавиц. С этой целью я лично ежегодно посещаю все невольничьи рынки средиземноморья и Османской империи. Чтобы доставить моему господину новых прекрасных девиц.

– Вы верно сделали, что пришли именно ко мне. Для вас у меня есть четыре девы на выбор, все очень красивы, – закивал довольно работорговец, предвкушая выгодную сделку.

– У моего господина уже есть в гареме черкешенки, грузики, гречанки, даже она полячка. Но он хочет получить девицу со светлыми волосами. Такой в гареме пока нет. Мне сказали, что у вас есть редкий экземпляр, дева с белой кожей и светлыми волосами?

– О да! Есть! Хотите смотреть только ее?

– Да. Деву со светлыми волосами.

– Фарид, немедленно подготовь нашу славянскую жемчужину, – приказал Хасан слуге и, вновь повернувшись к смуглолицему сухопарому евнуху, предложил: – Светлейший Эфенди, прошу, пройдите в соседнюю комнату, присядьте на диван. Эй, Кадир, принеси господам чай и сладости.

– Слушаюсь.

Спустя полчаса в просторную комнату, где по краям стояли широкие турецкие диваны, привели Сашеньку, поставив девушку посреди комнаты.

– Вот оцените сами! Первоклассный товар, настоящая драгоценность! Глаза – яркий голубой топаз. Ни у одного работорговца в окрестностях нет подобной рабыни.

Хасан быстро сорвал с девушки покрывало. Саша осталась перед очами мужчин в вульгарных просвечивающих шароварах на турецкий манер и короткой кофточке, обнажающей ее живот и плечи. Она попыталась тут же закрыться, но работорговец с жестокостью ударил ее плетью. Вскрикнув от боли, Саша тут же опустила руки, помня, что ее ждет, если она не будет подчиняться.

Нахмурившись, Саша решила пока смириться и выполнять приказы этого демона, другого выбора у нее не было. Она невольно потирала ладони, покрасневшие от удара плетью, ей вновь захотелось заплакать.

Почему же она была такой дурой?! В сотый раз упрекала она себя, стараясь не показать этим жестким образчикам мужской породы своей страх и внутреннюю боль. Де Мельгар ведь говорил ей, чтобы не покидала корабль. Так нет, надо было тащиться в этот опасный порт с письмом. И чего она добилась? Теперь ее показывали потенциальному покупателю, как лошадь на рынке, да еще и полуголую.

– Смотрите, господин Дамад, прекраснейшая одалиска. В гарем великого визиря идеально подойдет, – расхваливал толстый работорговец, довольно причмокивая губами. – Посмотрите, какой совершенной формы груди, девственные и упругие, и округлые бедра, не сильно широкие, но и отчетливо изогнуты по сравнению с тончайшей талией! А волосы какой шикарной длины, почти до бедер, и переливаются, как золото.

Даже не понимая ни слова, Саша прекрасно чувствовала, о чем говорит работорговец. Наверняка расхваливал ее прелести, потому нагло водил ладонью по ее бедрам и плечам.

Как это было гадко, до омерзения!

Саша едва сдерживалась, чтобы не зажмурить от унижения глаза, ведь Хасан запретил ей это делать.

– Красивая, красивая, – кивал довольно евнух, обходя девушку и беззастенчиво рассматривая ее.