Читать книгу - "Брат моего парня - Виктория Вашингтон"

бы нашёл способ. Он бы нашёл меня.

А он — не нашёл.

На секунду я даже не поняла, когда слёзы начали течь. Они просто оказались на руках.

Я легла на бок, подтянула ноги к груди, и позволила себе заплакать так, как не позволяла давно — долго, тихо, с захлёбывающимся дыханием, как плачут не от обиды, а от потери себя.

И с каждым вдохом я всё сильнее чувствовала пустоту.

* * *

Я проснулась так, словно не спала вовсе: тело было тяжёлым.

Телефон сначала просто лежал в руке — холодный, чужой, неподвижный. А потом экран вспыхнул уведомлением новостей, и всё внутри меня болезненно дёрнулось. Я даже не успела подумать, нужно ли мне это видеть. Я уже открывала интервью механическим движением, будто тело знало, что выбора нет.

На экране был тот самый кабинет, где обычно проходят официальные заявления: строгие стены, тяжёлые кресла, слишком выверенные взгляды. Томсены. Родители Кая и Коула. Все вместе.

Тишина в комнате стала плотнее, когда раздался голос главы семейства Эшфорд — спокойный, ровный, уверенный, словно он читал заранее выученный текст.

— Мы хотим дать официальное опровержение недавним публикациям. Вся информация, которую распространяют СМИ, ложна…

Я не была готова к облегчению, которое накрыло грудь. Оно пришло как хрупкий луч, едва уловимый, но всё же настоящий. Я вцепилась в телефон сильнее, будто пыталась удержать это тепло, не дать ему раствориться.

Томсен старший аккуратно сложил руки перед собой — уверенный жест человека, не привыкшего оправдываться.

— Авария с участием нашего водителя — трагическая случайность. Никаких третьих лиц, никаких вмешательств, никаких угроз нашей семье не было.

Эти слова падали медленно, тяжело, словно накрывали меня мягким, но плотным покрывалом. Оправдали. Хотя они даже не упомянули меня по имени — всё же оправдали. По крайней мере… пока.

Мать Кая наклонилась вперёд, её голос прозвучал чуть теплее, но не менее уверенно:

— Наша семья не понесла ущерба, не получала угроз и не сталкивалась с попытками давления. Любые намёки на подрыв нашего клана — вымысел.

Я чувствовала, как внизу живота что-то расплавляется. Страх уходил. Не полностью — это было бы слишком просто — но отступал, как вода, откачиваемая из затопленной комнаты. Я вдохнула глубже и впервые за день ощутила хоть мельчайшее подобие воздуха.

Но затем Эшфорд старший сделал едва заметную паузу. Она была короткой, но ощутимой. Такой, которая предупреждает — сейчас будет что-то важное.

— И чтобы прекратить любую дальнейшую спекуляцию, — сказал он, чуть приподняв руки, — мы хотим поделиться новостью, которую долгое время держали в узком кругу. Наши семьи готовятся к объединению кланов.

Слова не насторожили. Сначала.

Я смотрела на экран, не отрываясь, не понимая, куда именно всё это движется.

И только когда мать Кая улыбнулась — так уверенно, так светло, будто говорила о самом счастливом событии своей жизни — во мне мелькнул предчувствующий холод.

— Мы рады подтвердить, что в ближайшее время состоится помолвка наших детей. Это союз, который мы все давно ждали.

И затем прозвучало:

— Коула Эшфорда и Лиз Томсен.

Мир не рухнул. Рухнула я.

Не резко — нет. Это ощущалось иначе: как будто под ногами стоял прозрачный, незаметный лёд, и он начал трескаться не одним громким ударом, а сотнями крошечных линий. Одной за другой. Подступая к центру. Туда, где стояла я.

Сначала я просто смотрела на экран не моргая и не понимая.

Слова были слишком ясными, чтобы не услышать, но слишком невероятными, чтобы сразу принять.

Свадьба. Его свадьба. Его и Лиз.

Позавчера он держал меня так, будто боялся отпустить. Целовал меня с такой силой, будто вырывал из меня воздух, чтобы вдохнуть его себе. Его руки знали каждую линию моего тела. Каждую дрожь. Каждый вздох.

А сегодня… Он женится.

И не просто женится — это объявлено публично. Официально. Утверждено семьёй. Закреплено союзом кланов.

Мой телефон дрогнул в руке. Я едва заметила, что перестала дышать. Вдох шёл как через узкую трубку — медленно, болезненно, с сопротивлением внутри груди, будто там стоял комок льда.

Я выключила видео. Не помню, как. Пальцы сами нашли кнопку.

Тишина стала густой. Не пустой — именно густой, вязкой, как смола, которую кто-то медленно выливал в комнату, заливая ею всё вокруг.

Я положила телефон на кровать, но он продолжал будто обжигать ладонь. Словно память о сказанном ещё держалась на коже.

Я медленно опустилась на кровать, чувствуя, как колени превращаются в мягкую вату. Запрокинула голову на стену — так, будто только она могла удержать меня от распада.

И провела ладонью по лицу.

Не потому что плакала. А потому что пыталась понять себя заново — но внутри будто стояла пустая комната, в которой раздался громкий звук, и он всё ещё вибрировал в стенах.

Ни одной моей мысли нельзя было собрать полностью. Каждая распадалась ещё до того, как возникала.

Коул женится.

Это было не просто новостью. Это было перечёркиванием.

Перечёркиванием того, что было между нами, что было ночью, что было во взглядах что я чувствовала кожей, что он говорил дыханием, что я надеялась услышать сегодня.

Я закрыла глаза и впервые позволила себе выдохнуть так, будто выдыхала остатки прошлого.

Это был не крик. Не рыдание. Не истерика. Это была тишина, после которой уже невозможно вернуться к прежней себе.

Я еще не знала, как поступать дальше. Мне уже не угрожало ничего, но я прекрасно осознавала, что вернутся на учебу, где я буду видеть Коула я не смогу. То, как он поступил сейчас перечеркивало абсолютно все. И делало настолько невыносимо больно, что я дышать не могла.

Нащупав пальцами телефон, я нашла номер Коула. Руки дрожали так сильно, что экран расплывался. Я даже не знала, выключен ли его телефон до сих пор, прочитает ли он это вообще, существует ли ещё тот человек, которого я держала за плечи всего сутки назад.

Но я знала одно: если не скажу это сейчас — это останется внутри, как яд, который будет медленно разъедать меня изнутри.

Я открыла окно сообщений. Секунда казалась вечностью. Клавиатура была слишком яркой, будто каждый символ мог обжечь кожу.

Я не хотела писать длинно. Не хотела оправдываться. Не хотела объяснять то, что он уже выбрал не слышать. Я просто хотела сказать правду.

Настоящую. Голую. Без надежды на ответ.

Пальцы сами начали двигаться.

«Я видела новости. Поздравляю. Желаю вам счастья. Не переживай, я исчезну из вашей жизни так, как будто меня никогда и не было. И надеюсь,