Читать книгу - "Фонарики желаний - Глория Чао"

– Что? – спрашиваю я настолько высоким голосом, что сам его не узнаю́.

Цзяо подталкивает отца локтем.

– Я же говорил, что он будет душнить из-за этого.

– Кай. – Голос отца звучит как предупреждение, в нём нет ни одной доброй нотки.

Я качаю головой.

– Даже вы не могли до такого опуститься.

– До какого «такого», Сын-Какашка? Это просто деловое решение. Стратегическое. Ничего личного.

– Кай, это в самом деле чисто стратегическое решение, – отец эхом повторяет за Цзяо. – Клянусь, в нём нет ничего личного.

Да проблема не в этом! Я всё ещё не могу отойти от шока.

– Как вам вообще такое в голову пришло?

Цзяо качает головой, словно не может поверить, что я не могу догадаться сам.

– Они помогают нашим соседям держаться на плаву, почему бы и нам их не попробовать?

– Потому что мы пекарня!

Цзяо пожимает плечами.

– Универмаг. Посмотри хотя бы на «Уолмарт», или «Таргет», или «Костко».

Отец кивает.

– Цзяо понимает в бизнесе.

Господи боже мой, я уже не знаю, смеяться или плакать.

– Куда мы их вообще денем? – спрашиваю я, оглядывая и без того тесный торговый зал. Не лучший аргумент, но я готов на всё, лишь бы остановить этот идиотизм.

Цзяо и отец переглядываются. Да они об этом даже не думали!

– У окна разложим! – торжествующе объявляет Цзяо. – Как на витрине! Чтобы все прохожие видели!

У меня точно пар из ушей не идёт? А то я вот-вот взорвусь. Или развалюсь. Буквально в следующую секунду.

Похоже, отец понял, что они-таки перешли определённую черту, потому что откладывает фонарики в сторону и подходит ко мне.

– Я не хочу нагружать тебя всякими необязательными вещами, поэтому не говорил этого раньше, но пекарня действительно испытывает определённые трудности. Нам нужно что-то, чтобы удержаться на плаву. И когда Цзяо предложил торговать фонариками желаний, меня словно молнией поразило. Они так хорошо продавались на том фестивале, что я специально пришёл, чтобы не дать тебе раздать бесплатно слишком много еды. Это отчаянный, но необходимый шаг.

Конечно же, это идея Цзяо.

Я вспоминаю, что Лия́ никогда не продавала особые сорта чая, чтобы не подрывать доходы «Чикагского чаепития» Мина, и пробую снова:

– А как же наши неписаные правила общины? Что мы не должны переступать определённые границы из уважения к соседским лавкам?

Отец фыркает.

– Уважения? Хочешь поговорить об уважении? Этот шагуа вообще не уважает меня, а мы, значит, должны?

– Это утопит наш бизнес, – возражаю я. И их бизнес тоже, но на них отцу как раз плевать. – Община будет в ярости и перестанет нас поддерживать.

Отец качает головой.

– В этом мире человек человеку волк, Кай. Все остальные тоже последуют нашему примеру. Мы приехали сюда за американской мечтой и получили её, но теперь она утекает сквозь пальцы. Район меняется, нас начинают вытеснять. Чтобы выжить, всем в общине придётся ходить по головам друг друга.

Я ему не верю.

– Даже если другие так поступят – а они этого не сделают, – мы не обязаны поступать так же.

Цзяо смотрит на меня так, словно я – прыщик на его заднице.

– Ты хочешь есть или гордиться собой?

Должен быть другой способ.

Отец надувается от гордости за Цзяо.

– Отличное чутьё. Мы пойдём в гору, когда я отдам тебе пекарню.

От моего лица отливает кровь.

– Что? – спрашиваю я настолько пискляво, что в ответ жду шуточки Цзяо – вроде «что, так долго месил тесто, что яйца обратно втянулись?»

Но он не шутит – похоже, слишком шокирован моим удивлением.

– Что значит «что»?

Я едва заставляю свой язык двигаться.

– Ба, ты серьёзно оставишь всё Цзяо?

Отец смотрит на меня так, словно это я несу какую-то чушь.

– Ну, а ты чего ждал, Кай?

И правда, чего я ждал? Я же просто вкладываю в это место душу и сердце, просто управляю им каждый день – в самом деле, разве это даёт мне какие-то права? Как всегда твердил Цзяо: он владелец, который видит «полную картину», а я просто рядовой сотрудник. Руководитель же не должен лично бегать на кухню и смотреть, поднялось ли тесто.

Я реально чувствую себя Сыном-Какашкой.

Я ухожу обратно на кухню – чтобы спрятаться, или заплакать, или заорать, не знаю, но я стою над раковиной, опираясь на холодную столешницу, и неотрывно смотрю на кран. Я не могу двинуться. Только наблюдаю, как медленно-медленно формируется капля, становится слишком тяжёлой и падает в раковину. Потом вторая капля. И третья. Я делаю мысленную пометку: ни в коем случае не говорить отцу про эти капли, иначе он так «починит» кран, что у меня не хватит сил его открыть.

Хотя какое мне теперь дело? Пусть он тут теперь хоть всё чинит. Это будут проблемы Цзяо, а не мои.

Господи, как же больно. Почему я только что потерял неотъемлемую часть себя, но чувствую, будто сам в этом виноват? Отец был прав – я должен был всё понимать. Но ведь Цзяо ненавидит это место, жалуется, что выпечка – это девчачье дело, даже печь ничего не умеет… поэтому я предполагал, что ему пекарня будет просто неинтересна. Что у него будут мечты посерьёзнее – например, открыть казино или франшизу «Дейв энд Бастер». Как мне не пришло в голову, что он предпочтёт синицу в руках и просто превратит это место в холостяцкую пещеру своей мечты?

Я слышу его голос у прилавка.

– Кай, ты же понимаешь, что у тебя тут всегда будет работа, а?

Под его началом, рядовым сотрудником. В неузнаваемом месте с липким полом, дымом и азартными играми.

Ни за что.

От одной мысли о том, что пекарня превратится в это, мне хочется рухнуть на пол и не двигаться. Я символическим жестом срываю фартук и швыряю его в дальний угол кухни. Я иду обратно в зал, ещё не зная, что сделаю – просто уйду, не говоря ни слова, или наконец-то выскажу всё, что думаю. Но – это всё оказывается неважно, потому что возможности ни для того, ни для другого не оказывается.

Я останавливаюсь как вкопанный, когда вижу огромную витрину с фонариками желаний у окна. Конечно же, вот это они сделали быстро. Я уже почти забыл о фонариках, но они лишний раз напомнили мне, что пожар в мусорном контейнере никто тушить не собирался.

– Пожалуйста, уберите это, – умоляю я. – Давайте сначала поговорим.

– Мы уже поговорили, Сын-Какашка.

Мой фитиль уже почти догорел. И что будет потом? Я