Читать книгу - "Некромантика по любви - Нани Кроноцкая"

И в уме, и в прозорливости, и… с каждой минутой я привязывалась к нему всё крепче.

— Я назову Кристофера своим сыном.

Он произнёс эти слова таким тоном, будто признался в самых страшных грехах, причём разом. Почему он сомневается во мне? Почему боится моего ответа? Я ведь так рада его словам, что вскакиваю, чтобы обнять!

— Это прекрасно! Наконец-то! — восклицаю я, буквально вскарабкавшись на колени милорда.

— Адель, маленькая, ты не так поняла, — упорно от меня отстраняясь, сдавленно бормочет Эдвин. — Я собираюсь его не усыновить, а признать своим сыном. Бастардом. Морроузом. Мальчик будет иметь право на титул и свою долю в наследстве, как старший из моих отпрысков…

На этих словах я замерла, глупо улыбнувшись. «Старший»?. Конечно же, старший! У нас ведь будут ещё дети с Эдвином! Я бы очень этого хотела.

Мое напряжение Эдвин оценил совершенно неверно и тут же принялся мне объяснять элементарные вещи. О том, что дар Криса непрост, и развить его правильно мальчику-сироте не дадут. Искалечат, возможно, убьют. О том, что малыш с грустными ореховыми глазами, чёрными волосами и лицом наследного аристократа внешне похож на всех лордов Морроузов. Глупо не использовать это счастливое совпадение. О силе магии Криса, при тщательной, тонкой огранке, способной поставить его в ряд величайших магов современности. «Такие, как Крис, изменяют историю нашего мира!» — толковал мне взволнованно Эдвин, заглядывая в лицо.

Невозможный мужчина. Я не прерывала его по одной лишь причине: уверена — ему нужно выговориться. С кем-то обсудить свой план. Даже настоящим мужчинам нужна поддержка. Я нежно улыбнулась и задала самый важный вопрос:

— Ты ведь всём сердце любишь этого мальчика и давно считаешь его родным сыном? Между вами такие близкие отношения!

Судя по взгляду милорда, этой фразой я оправдала все самые смелые его чаяния и надежды.

— Он родился мне в руки. Я вижу в нём себя. Джереми и Валери, — любимые мною воспитанники, но у них есть своё прошлое. Без меня, без Крапивы. Они помнят своих родителей, знают о происхождении. Я их люблю, но… совершенно не так. И боюсь, что именно это стало причиной…

— Не кори себя, Эдвин! — я легонько толкнула его кулаком в плечо. — Это дети. Это взросление. Вспомни себя в тринадцать лет и сравни.

— Я был настоящим чудовищем… — поймав мою руку, он нежно поцеловал обнажившееся запястье…

— Ты заметила, как тут воняет? — голос Люси меня вырвал из вороха приятных воспоминаний.

Подруга меня потеснила, выглядывая из мобиля.

— Да, — с трудом улыбнувшись, согласилась я. — Ужасно.

После благоухания лип, аромата цветущих лугов, моего милого сада, розария перед Крапивой, разбитого мной же, Льен действительно вонял. Гнилью, сточными водами, помоями, дымом и лошадиным дерьмом. Очевидно, по улице недавно проехала конка, а мелкий дождь только усилил букет городских «ароматов»…

На перекрёстке Малиновой и Генеральской царила привычная давка: несколько личных мобилей, омнибус, коляски трициклов гудели клаксонами и ругались. Я тяжко вздохнула. Нет, Льен ни капли не изменилось. Это я стала другой. И глядя на такие родные когда-то улочки, я не испытывала прежнего трепета.

Город, в котором я родилась и выросла, — я не скучала.

Ловко объехав гудящее столпотворение, мобиль повернул на Генеральскую, и я с удивлением увидела знакомую до боли невысокую чугунную ограду с кованной калиткой, красные кирпичные стены, белые узкие окна. Сердце всё-таки дрогнуло. Дом моих родителей. Мой дом. Теперь уже бывший. Сразу же вспомнилось, как я стояла и плакала, прощаясь с ним. Тогда тоже лил дождь… Холод, мрак. Лужи и тающий снег. Надо же, а плющ со стены новые хозяева весь оборвали. Это был мой личный плющ, я училась сдерживать магию, но не всегда получалось, и остатки силы я «сливала» в зелёные плети за окном. Отвернулась, не желая замечать изменений, но мобиль неожиданно притормозил. А потом раздался голос Эдвина:

— Адель, удели мне пару минут, пожалуйста. Это будет недолго.

* * *

Выходя из мобиля, я привычно уже оперлась на предложенную руку, поймав себя на предательской мысли о том, что отпускать её не желаю. И плевать на приличия. Эдвин, кажется, ощущал то же самое, потому что, помогая переступить через каменный бортик высокого тротуара, он осторожно привлёк меня к себе. Этот трепетный жест многого стоил.

Мы стояли перед калиткой, зачем-то разглядывая сквозь острые прутья решётки крошечный дворик, в котором я выросла. А платан срубили, и качели убрали… Видимо, новым жильцам они оказались ни к чему.

Милорд прервал молчание первым.

— Адель, милая, ты помнишь наш с тобой договор? Тот самый…

Я вздрогнула, выплывая из невольных воспоминаний, и недоумённо оглянулась. Кажется, прозвучавший вопрос был риторическим, и мой ответ совершенно не требовался. Но я всё же молча кивнула. Эдвин нахмурился, с явным трудом подбирая слова.

— Ты тогда сказала, что хочешь жить подальше от Льена. Со мной. Чтобы сбежать от сплетен. Но сейчас всё изменилось, — он рвано выдохнул и потёр пальцами левой руки переносицу. Как всегда, когда нервничал. Я открыла было рот, собираясь ему возразить, но его твёрдый палец вдруг коснулся моих губ, призывая к молчанию. — Посмотри на этот дом. Я могу купить тебе его, как подарок. В память о… — он снова замялся, потом тихо произнёс, наклонившись к моему уху: — Подаренной мне первой ночи.

И обидеться бы на такое, но я уже настолько хорошо знала Эдвина, что даже не подумала сейчас ничего дурного. Наоборот. Снова вспомнила, какой он удивительный. А ещё я совершенно забыла о том, как богат лорд Морроуз.

— Но дом не продаётся… — я кивнула на маленький и порядком захламлённый уже дворик. — Там живут люди.

— О… Это пусть тебя не волнует, — голос Эдвина вдруг прозвучал отстранённо. — Предложу им хорошие деньги и позабочусь о переезде в отличный район. Думаю, договориться не будет проблемой.

Я снова взглянула на дом. После Крапивы он казался мне совершенно чужим и далёким. Он уже не был моим. Плющ оборвали, деревья срубили… наверняка все изменили внутри. Даже слуг давно рассчитали. В прошлое не вернуться невозможно, да и не нужно оно мне.

— А при чём тут наш договор?

— Я его собираюсь расторгнуть, — нотка боли в его выразительном бархатном голосе звучала так ясно…

— Неужели я надоела тебе, Эдвин Аристарх Гортрем Морроуз? Ты решил от меня избавиться? — я шутила, и он это понял. Виновато вздохнул, попытался выдавить из себя подобие улыбки. Получилось прискорбно.

— Я даю тебе шанс отступить, смелая Аделаида Вальтайн. Без потерь и без сожалений. Я обеспечу тебя содержанием, ты сможешь начать жизнь с