Читать книгу - "Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн"

религия скажет: две руки, то другая на тот же вопрос ответит: семь рук. На один и тот же вопрос фостериты говорят одно, буддисты — другое, мусульмане — третье; сколько религий — столько разных ответов.

Майк соображал изо всех сил:

— И все ответы правильные? Джабл, я не понимаю.

— Я тоже.

Человек с Марса снова забеспокоился, потом вдруг радостно улыбнулся:

— Я попрошу фостеритов поговорить с вашими Старшими Братьями, и тогда мы все узнаем и поймем. Как я могу это сделать?

Через несколько минут Джабл со стыдом вспомнил, что пообещал Майку встретиться с каким-нибудь фостеритским пастырем. Он никак не мог разубедить Майка в том, что фостериты общаются с земными Старшими Братьями. Камнем преткновения было то, что Майк не знал, что такое ложь. Он запомнил определения лжи и фальши, но был далек от их понимания. («Говорить неправильно» можно только случайно). Поэтому Майк принял фостеритский балаган за чистую монету.

Джабл пытался объяснить Майку, что каждая религия претендует на то, что ей известен тот или иной способ общения со Старшими Братьями, но каждая религия дает свой ответ на один и тот же вопрос.

Майк сдерживал нетерпение:

— Брат мой Джабл! Я стараюсь, но не могу понять, как можно говорить разную правду. Моему народу Старшие Братья говорят всегда одну правду. Ваш народ…

— Стоп!

— Прошу прощения?

— Ты сказал «мой народ», имея в виду марсиан. Майк, ты не марсианин, ты человек.

— Что такое человек?

Джабл застонал. Конечно, можно было бы отослать Майка к словарю. Однако Майк никогда не задавал вопрос ради вопроса. Если уж он что-то спрашивал, значит, хотел получить информацию и рассчитывал, что Джабл в состоянии ему эту информацию дать.

— Я человек, ты человек, Ларри — человек.

— А Энн не человек?

— Гм… Энн — человек женского пола. Она женщина.

(— Спасибо, Джабл. — Заткнись, Энн!)

— А ребенок — человек? Я видел детей в чертовом… по стереовидению. Ребенок не похож на Энн, Энн не похожа на тебя, а ты не похож на на меня… Ребенок — это птенец человека?

— Да, ребенок — это птенец.

— Джабл, мне кажется, я понял, что мой народ — «марсиане» — люди. Не по форме. Человек не форма. Человек — это вникновение. Я правильно говорю?

«Хватит философии, — подумал Джабл. — До чего-то мы еще договоримся? Что такое человек? Ощипанное двуногое существо? Образ и подобие Бога? Или печальный результат «выживания сильнейших», рождающихся лишь для того, чтобы выплатить налоги и умереть? Марсиане, по-видимому, победили смерть, у них нет денег, собственности, стало быть, и налогов они не платят.

Мальчик прав: форма не главное в человеке: ведь форма бутылки не влияет на качество вина. Человека можно даже вылить из его бутылки, как того беднягу, которого русские «спасли», поместив его мозг в стеклянную банку и опутав ее проводами, как телефонную станцию. Здорово они пошутили! Интересно, тот парень оценил их юмор?

Чем же, с точки зрения марсиан, человек отличается от других животных? Можно ли удивить достижениями техники народ, владеющий тайной левитации? Кому марсиане присудят первый приз: Асуанской плотине или коралловому атоллу? Напереть на сознание? А кто докажет, что синие киты или секвойи не имеют сознания и не умеют сочинять стихи?

Есть поприще, на котором человека никто не превзошел: человек проявил чудеса изобретательности, выдумывая способы убийства, порабощения, закабаления и отравления жизни себе подобных. Человек — это злобная насмешка над самим собой».

— Человек — это животное, которое смеется, — сказал в конце концов Джабл.

Майк подумал.

— Тогда я не человек, — сказал он.

— Почему?

— Я не умею смеяться. Я слышал смех, он пугал меня. Потом я понял, что это не страшно. Я пытался научиться. — Майк запрокинул голову и издал звук, похожий на скрипучий кашель.

— Перестань. — Джабл закрыл ладонями уши.

— Вот видишь, — печально заключил Майк, — я не умею правильно смеяться, значит, я не человек.

— Постой, сынок, ты просто еще не научился. И никогда не научишься, если будешь просто копировать других. Ты засмеешься, я тебе обещаю. Поживешь с нами, посмотришь, какие мы смешные, — и засмеешься.

— Правда?

— Правда. Не волнуйся, все придет само собой. Даже марсианин засмеется, когда поймет, что мы такое.

— Я подожду, — умиротворенно согласился Майк.

— А пока ты ждешь, не сомневайся, что ты человек. Человек, рожденный женщиной самому себе на беду. Ты когда-нибудь поймешь это во всей полноте и засмеешься, потому что человек — это животное, которое смеется над собой. Вполне возможно, что твои марсианские друзья тоже люди в этом смысле слова.

— Да, Джабл.

Харшоу решил, что беседа окончена, и почувствовал облегчение. Такого смущения он не испытывал давно — с того дня, когда отец — непоправимо поздно — стал объяснять ему, как живут и рождаются птицы, пчелы, цветы. Но Человек с Марса не уходил.

— Брат мой Джабл, — заговорил он, — ты спрашивал меня, кто сотворил мир, а у меня не было слов, потому что я неправильно понял тебя. Я не знал, что это вопрос. Я искал слово.

— Ну?

— Ты сказал: Бог сотворил мир.

— Нет, нет! — запротестовал Харшоу. — Так сказал не я. Так говорят религии. Я сказал, что сам не пойму всей глубины того, что принято обозначать словом «Бог».

— Да, Джабл, — подтвердил Майк. — Правильное слово — «Бог». Ты понял.

— Я должен признаться, что не понял.

— Понял, — настаивал Смит. — Я объясняю. У меня не было слова. Ты понимаешь, Энн понимает, я понимаю, трава под ногами понимает и радуется. У меня не было слова. Теперь оно есть. Это слово — «Бог».

— Дальше.

— Ты есть Бог. — Майк торжественно ткнул пальцем в Харшоу.

Джабл закрыл лицо руками.

— Господи, что я наделал! Майк, ты перепутал! Ты меня не понял! Забудь все, что я сказал. Завтра начнем сначала.

— Ты есть Бог, — повторил Майк невозмутимо. — Бог — тот, кто умеет вникать. Энн есть Бог, я есть Бог. Счастливая трава — тоже Бог. Джилл понимает красоту — Джилл тоже Бог. Все, что умеет думать и творить, — он защебетал что-то по-марсиански и улыбнулся.

— Умница, Майк. Подожди минутку. Энн, ты слушала?

— Слушала, босс.

— Запиши. И дальше будешь записывать. Я