Читать книгу - "Семья - Тони Парсонс"

— Наверное, при переводе что-то теряется, — сказала под конец Наоко.

— Вряд ли, — возразила Джессика. — Я бы в жизни не подумала, что пес-полицейский растерялся и не знает, что делать. Они оба растерялись — мужчина и женщина.

— То есть, кошечка и собачка.

— Песенка чудесная, Наоко.

Некоторое время они сидели молча, не испытывая потребности говорить, и ждали, пока Хлоя отдохнет и вернется в базовый лагерь у подножия лестницы, чтобы начать оттуда новый подъем на вершину. А потом Джессика сказала:

— Я видела своего ребенка. Он сидел в мешочке кремового цвета. Совсем крошечный мешочек. А вокруг много, много крови. Но все равно, это был уже настоящий ребенок. Многие говорят, что это еще не ребенок, но они не правы. Конечно, имени у него еще не было. Я даже не знаю, кто это был: он или она. Но все равно: во мне сидел настоящий ребенок! А потом он умер, и те, кто утешает меня тем, что у меня будет другой ребенок и что обо всем, что было, мне надо поскорее забыть и не принимать близко к сердцу, просто ничего не понимают! У меня умер ребенок, причем именно этот! Доктора, сестры — никто этого не понимает. Им кажется, что я плачу о самой себе. А я плачу о том ребенке, который никогда не появится на свет. О том самом, конкретном ребенке, и именно о нем.

Она посмотрела на Хлою, которая пыталась освободиться из рук матери, чтобы начать игру с начала.

— У Майкла связь на стороне, — тихо произнесла Наоко.

Джессика ошарашенно посмотрела на нее:

— Как такое может быть? Как он мог так с тобой поступить?

— Дело не во мне. Дело в нашей семье.

— А откуда ты узнала?

— Мне написала эта женщина. Если хочешь, я покажу тебе письмо, хотя, кажется, я его уже выбросила. Она говорит, что беременна. — Наоко горько рассмеялась. — Если бы ты ее увидела, то наверняка подумала бы, что она слишком стара для таких приключений. Это женщина с его работы. Секретарша в салоне.

Джессика однажды видела Джинджер и, помнится, подумала, что когда-то та наверняка была красавицей.

— Теперь он клянется именем матери, что все позади. Говорит, она ушла из фирмы. Обещает, что больше никогда в жизни ее не увидит. Но как я могу ему верить?

Наоко взяла на руки дочь и прижалась к ней лицом. Джессика знала, что ей тоже знаком этот запах — запах головокружительной детской чистоты, от которого перехватывало дыхание. Как может быть человеческое существо таким чистым и неиспорченным?

— Очень трудно уйти от человека, когда у тебя ребенок, — продолжала Наоко. — Ведь тут замешана и ее жизнь. Если я уйду, то разобью и ее семью тоже.

Джессика смотрела, как Наоко бережно отнесла Хлою вниз и поставила на ковер. Потом снова поднялась наверх и села рядом с Джессикой. Хлоя радостно улыбалась им снизу, предвкушая впереди новый подъем, на этот раз без материнской страховки.

— Ничего, пусть попробует сама, — сказала Наоко. — Вряд ли она упадет. У нее уже хорошо получается.

— Да, — отозвалась Хлоя, указывая крохотным пальчиком на мать и Джессику. — Да.

«Да» было первым словом, которое она научилась произносить. Майкл считал, что оно означает «папа», но он ошибался. Оно означало: «Я на тебя смотрю». И еще: «Что все это значит?». И еще: «Какой забавный этот ваш старый мир!». Короче, оно означало и будет означать все, что угодно, до тех пор, пока Хлоя не научится выговаривать свое второе слово.

— Что же теперь будет? — спросила Джессика.

— Не знаю. Майкл говорит, что все позади, и мне бы очень хотелось ему верить, но мне почему-то кажется, что он лжет. Можно, конечно, попросить его уйти, но тогда Хлоя будет расти без отца. Или можно его простить, но тогда я буду знать, что у меня муж, который любит погуливать на стороне. В любом случае проиграю либо я, либо мой ребенок. И поэтому я не знаю, что делать.

Джессика и Наоко еще немного посидели молча, а когда Хлоя начала свое новое восхождение на вершину лестницы, обе запели ее любимую японскую песенку. Сперва Джессика неуверенно повторяла за Наоко, а потом пела все увереннее.