Читать книгу - "Под кожей - Мария Летова"

и как сказать, — сообщает Денис. — Если по порядку, рад, что ты вернулась. Во-вторых, рад, что ты на меня не смотришь, это значит, я у тебя вызываю волнение.

Оторвав взгляд от чертовой вилки, я поворачиваю голову так резко, что хрустит шея.

К щекам моментально приливает кровь. Импульсивно. Я не контролирую этот процесс, как девчонка. И внутри бурлит еще сильнее, когда вижу, что Алиев не сводит с моего лица прямого взгляда, хоть и слегка ерзает при этом на стуле.

— Я бы тебе посоветовала не пытаться меня угадывать, — говорю ему. — Особенно что и как я чувствую. Ты можешь сильно обмануться.

— Я каждый раз обманываюсь, — произносит он. — Но мне это даже нравится.

Я пью свое шампанское.

Есть надежда, что оно погасит пляску в животе и этим уберет краску с лица, но я не сильно на это рассчитываю. Слишком киплю!

— Я рада, что тебе не скучно, — проговариваю себе под нос.

— Я рад, что тебе тоже.

Я снова на него смотрю.

Сдержанность, ставшая моей спутницей по жизни, пытается не захлебнуться в той лаве, которую сейчас из себя представляет моя кровь. Я не помогаю ей, вместо этого спрашиваю:

— Что тебе нужно?

Я спрашиваю это, глядя в его глаза так, чтобы Алиев понимал: я не собираюсь становиться объектом для оттачивания его остроумия. Не собираюсь вести с ним разговор дольше минуты, если он планирует быть гребаным молотком!

Он проводит ладонью по волосам. Снова ерзает, и я тоже кое-что смыслю в психологии, чтобы понимать: это непроизвольное движение его тела — такой же признак волнения, как и тот, в котором уличили меня.

Это умозаключение отзывается очередным ударом в груди. Я плюю на эту аритмию, потому что устала пытаться ее сдерживать.

Посмотрев мне в глаза, Алиев наконец-то укрощает собственное тело и говорит:

— Давай уйдем. Здесь шумно. Я на машине. Найдем место потише.

Я уже получала от него подобное предложение. Как и тогда, я раскатываю его у себя в голове, разбираю на части, думаю! Мои желания, планы — не могу их вспомнить. Сейчас в голове назойливо стучит только один и тот же вопрос.

Что будет, если я дам Денису Алиеву то, что он хочет?!

Задержав воздух, я кошусь на его спутника. Тот закончил с ужином и вертит головой по сторонам, периодически задерживая взгляд на нас.

— Это мой родственник, — поясняет Денис. — В гости приехал.

— Бросишь его здесь? — спрашиваю я.

— Вызову ему такси.

Мы смотрим друг на друга, схлестнулись в молчаливом поединке, где последнее решение за мной. Всегда за мной! Это то, чего я хотела с самой первой встречи. То, что не позволяю ему отнять даже сейчас, когда он наверняка уже знает мой ответ.

В груди слишком жарко, чтобы сказать ему нет.

Очередная глупость. Необдуманная, упрямая даже. Но пока я не произнесла свое «да» вслух, еще есть крошечный шанс передумать…

Глава 40

Его машина — на другой стороне улицы.

Узкие полоски фар вспыхивают, когда начинает работать двигатель. Протянув немного вперед, «китаец» делает разворот на перекрестке и через минуту тормозит рядом со мной так, что глаза упираются прямо в переднюю пассажирскую дверь.

Я сажусь в машину, и первым делом меня атакует не холод еще непрогретого салона, а остро ощутимое присутствие водителя.

Алиев ждет, пока я усядусь и пристегну ремень, после чего трогается.

Я ушла не попрощавшись. Меня может оправдать то, что отыскать Лиду в толпе танцующих людей не так просто, да и вообще не нужно. Уже больше трех месяцев мне не нужно отчитываться ни перед кем, только перед самой собой, но не вопросы морали на моей повестке прямо сейчас! Не они, черт их дери, а то, что эта поездка и близко не похожа на тягучий сладкий мед, в котором хочется увязнуть.

Нет.

Эта поездка похожа на прогулку по заминированному полю, ведь мы оба молчим, и если я делаю это просто потому, что предпочитаю сверлить взглядом лобовое стекло, то Алиев — явно из опасений наступить не туда.

Я бы должна собой гордиться. Сложно представить, что вот так держать рот на замке ему приходится часто.

Вдруг понимаю, что его маски не интересуют меня уже не потому, что я хочу увидеть его настоящего, а потому, что испытываю ненормальное удовольствие от общения с ним настоящим.

Жестким, бескомпромиссным, вооруженным своими жизненными принципами, с которыми мне хочется спорить и которые, возможно, никогда не приму, но лучше так, чем… маски…

С недавних пор я распробовала честность на вкус, а честность Дениса Алиева, когда он к ней прибегает, такая же, как и его принципы, — бескомпромиссная.

Закрыв глаза, я откидываю голову назад, и это с учетом того, что понятия не имею, куда мы едем.

Мое тело все еще полыхает в разных местах, и, хоть эти очаги маленькие, их хватает, чтобы медленно меня поджаривать.

Я открываю глаза, когда машина тормозит. Из любопытства, прежде всего. Еще потому, что Денис комментирует:

— Мне нравится это заведение. Здесь вкусная еда и готовят быстро.

Только мужчина мог дать такую скупую оценку чему бы то ни было, и это заставляет меня улыбаться внутри. Улыбаться почти наяву.

Мы напротив кафе с грузинским названием. Вход и крыша пустой летней веранды украшены фонариками. Никогда в этом месте не была — возможно, я это исправлю, но не сейчас.

— Давай поедем к тебе, — говорю я.

Денис встречает мою просьбу молчанием, которое длится не так уж и долго, но и коротким его не назовешь. Я слышу его дыхание, которое сменяется низким отрывистым замечанием:

— Блядь. Ты действительно разъебываешь мои ожидания. Поехать ко мне?

Он выглядит серьезным, когда я на него смотрю. Между бровями залегла складка.

— Да, — снова смотрю на лобовое стекло. — К тебе.

На этот раз пауза длится чуть дольше. Возможно, гораздо дольше.

Денис не выключил поворотник после того, как принял к обочине, и тиканье стрелки превращается в секундомер. Его прерывает резкий щелчок, когда, спустя эти медленные секунды, Алиев переключает поворотник, хлопнул ребром ладони по рычагу.

Машина трогается с места, и меня слегка впечатывает в кресло. На этот раз улицы за окном выстраиваются в знакомом порядке, ведущем за черту города. В новый район частного сектора, который, как и при моем первом здесь появлении, выглядит спящим даже несмотря на то, что сейчас нет и девяти вечера.

Знакомый дом тоже погружен в сон. Кроме расчищенной от снега дорожки и крыльца, больше ничего не подсвечено.