Читать книгу - "Под кожей - Мария Летова"

свете. Здесь тепло и светло. Вполне уютно. И это… засасывает тоже. Ведь адская мешанина моих мыслей внезапно требует отгородиться от всего мира, точнее, послать его к черту в этот день.

На кухне я заглядываю в холодильник. Его не назвать укомплектованным, но я вижу яйца и молоко, а это уже половина дела. Замечаю пустые собачьи миски в углу у кладовки — напоминание о том, что я потеснила ретривера, и, вполне возможно, делить своего хозяина с кем-то этой собаке не нравится.

Мне удается справиться с кофемашиной. Завтрак приятной теплой тяжестью заполняет желудок. От этого голова начинает работать лучше, так что я все же возвращаюсь к своему телефону и набираю номер бывшей свекрови.

— Здравствуй, Карина, — отвечает мне Нина Балашова.

— Добрый день, — отзываюсь я. — Саби рядом? Хочу с ней поговорить.

— Она завтракает, — сообщает бывшая свекровь. — Лучше не отвлекать.

Тут я с ней согласна, поэтому переключаюсь на другой вопрос.

— Какие у нее планы на день?

— Вадим останется у нас на ночь. Хочет побыть с ней подольше. Они же… долго не виделись…

Не комментирую. Женщина на проводе, как и ее сын, — часть внешнего мира. Теперь. А у меня на повестке чертовски личный вопрос. Мои желания, мои настоящие желания. Без шелухи, без… рациональности. Здесь и сейчас копаться в них гораздо удобнее, чем когда я выйду за дверь!

Подойдя к окну, я наблюдаю за тем, как похожие на пух снежинки порхают в воздухе. Я смотрю на них до тех пор, пока это не начинает усыплять. Веки становятся тяжелыми. Я заворачиваюсь в плед, который нашла наверху, и укладываюсь на диван. Когда просыпаюсь опять, за окном еще сильнее метет, а на часах почти час дня.

После душа я снова возвращаюсь на кухню, только на этот раз с целью приготовить ужин. Он выходит скромным, но запах такой, что им одним можно наесться. Это добавляет уюта, и я брожу в этом уюте до тех пор, пока на улице не начинает темнеть. До тех пор, пока за окном, во дворе, не начинают скрипеть ворота, а стены погруженной в темноту гостиной не освещают фары въехавшей во двор машины.

Глава 43

Я достаю из шкафа тарелки, когда на крыльце раздаются торопливые шаги.

Я включила на крыльце свет, поэтому еще там, на улице, можно догадаться — в доме кто-то есть.

Оборачиваюсь, когда хлопает входная дверь и звуки тяжелых быстрых шагов перемещаются по коридору в комнату.

Денис стоит в проеме в расстегнутом пуховике и ботинках, с которых на пол кусками отваливается снег. Глядит на меня посреди своей кухни, а потом мы смотрим друг другу в глаза, и рябь, которая будоражила с утра, теперь становится горячей волной под кожей.

Не знаю, сколько женских оргазмов видела кровать наверху, но моих она видела два. Два. На один меньше, чем у Дениса. Я чертовски хотела к нему присоединиться, а он чертовски хотел мне в этом помочь, так что во втором раунде мы сделали это вместе.

Меня трясет. Я вспоминаю резкие толчки сзади. Грубые, сильные, затем медленные и длинные, пока мое тело не решает, что ему нравится и то и другое, но первый вариант чуть больше…

Я — напряженная кукла с размякшими костями, и меня просто трахают: хватка на моей талии, хриплое дыхание на шее, твердая рука у меня между ног, пальцы которой медленными кругами доводят до ярких сумасшедших судорог.

Я уснула, пока он был в душе, а утром меня разбудили настойчивые ласки.

Я кончила еще до того, как он в меня вошел.

Денис кончил через минуту. То есть после того, как практически вколотил мое тело в матрас, и его утренний оргазм был ярким. Очень ярким. Его долгий стон на подсознательном уровне стал моим фетишем. Я хочу, черт возьми, хочу снова стать свидетелем этого — оргазма, из которого Алиев не мог выкарабкаться даже после того, как его тело на моем перестало сотрясать и колбасить…

Я хочу еще. Поэтому стою здесь, посреди его кухни. И я не желаю быть в другом месте, вот почему я здесь. Пусть я снова даю ему то, что он хочет, плевать. Решаю по-прежнему я…

Может, поэтому Алиев такой. Взволнованный. С жарким блеском в глазах, которые рывками изучают потревоженную мной обстановку и снова возвращаются к лицу.

Он двигается с ленивой грацией: без спешки снимает куртку и бросает ее на кресло. Так же неторопливо избавляется от ботинок.

Под курткой на нем тонкий джемпер и джинсы, в волосах подтаяли снежинки.

Я пячусь назад по мере того, как Денис приближается.

Прижимаюсь поясницей к столешнице, в то время как дыхание переключается с размеренного на сбитое.

Мы соприкасаемся, как два магнитных поля с разными зарядами: спорим взглядами, но сближаемся.

Он обнимает мое лицо ладонями и целует. Жадно, упрямо, напористо. Не давая выхода и не предлагая вариантов, ведь я здесь, а это значит, что наши желания совпадают. Скорость тоже. Я завожусь в секунду просто от вкуса мятной жвачки на его языке! Наш поцелуй такой глубокий, что не хватает воздуха, но вместо того, чтобы его глотнуть, я только сильнее зарываюсь пальцами в густые каштановые пряди у Дениса на затылке.

Посадив меня на столешницу, он пробирается руками мне под футболку и стягивает с меня свои боксеры. Я стягиваю с него джемпер, голодная.

Это ужасно картинно — вот такой секс. На кухне. Неудобно, подростково. Но быть время от времени мальчишкой — одна из способностей этого мужчины, и сейчас он именно такой…

Пока я, шумно дыша, прижимаюсь своим лбом к его, Алиев подтягивает мою ногу вверх, на столешницу, и, сжав лодыжку, велит:

— Упрись…

Не дожидаясь, пока приму хотя бы более-менее устойчивую позу, расстегивает ширинку на джинсах, и уже в следующую секунду я чувствую, как тело заполняет твердая горячая длина.

Эта спешка не мешает нам двоим издать стон.

В ягодицы впиваются сильные пальцы. Пытаясь не упасть, я оборачиваю ноги вокруг талии Дениса, и это облегчает ему задачу. Мы заглядываем друг другу в глаза, он издает короткий смешок, после чего подхватывает мою попу и с легкими выпадами двигает нас навстречу друг другу.

Идеальное скольжение, идеальный ритм. Они забирают всю мою концентрацию, и я снова становлюсь куклой с расплавленными костями…

Денис встречает мой оргазм тисками рук у меня на талии и парой толчков догоняет.

Мое подсознание не бьет тревогу по поводу того, что мы не