Читать книгу - "Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк"

На этой картинке я не представляю маленького Руэна со шрамом, который теперь проходит по одной стороне его лица, над бровью и вниз по верхней скуле. Он получил это в наказание от своего собственного отца?

— Раз уж отец девочки мертв, — заявляет Македония, привлекая к себе все внимание Богов, — он не может быть наказан за ее существование. Что касается матери девочки — мы проведем церемонию, чтобы выяснить ее родословную, а затем, кем бы она ни была, мы вызовем ее сюда, и она будет наказана. — Она переводит взгляд на Трифона. — Это решение приемлемо, мой Царь?

Трифон оглядывается на нее, прежде чем снова переводит темные глаза на меня. Я замираю, лед покрывает мои кости, удерживая меня на месте, когда его сила накатывает на меня во второй раз, тяжелая и… немного любопытная, я думаю. Я моргаю от этого. Да, я понимаю это мгновение спустя. Сила, которая исходит от мужчины, сидящего в центре Совета, угнетает меня, но в то же время вызывает любопытство. Эта тяжесть намеренна, как я подозревала ранее? Или это просто естественная тяжесть для его силы, как у Долоса?

— Да, — наконец произносит Царь Богов после долгого напряженного молчания.

Но даже тогда я не могу выдохнуть. Он всё ещё держит меня, словно в подвешенном состоянии. Только когда ладонь Данаи опускается на его руку и он поворачивается к ней, я чувствую, как воздух возвращается в мои лёгкие.

— Она будет внесена в наши записи как Смертная Богиня, пока мы ждем даты церемонии, — заявляет Данаи. Ее рука покидает руку Трифона, и ее взгляд перемещается в конец помоста. — А до тех пор, Кэдмон, я бы попросила, чтобы ты взял на себя заботу о ней. Ее нужно будет ввести в курс дела по урокам и тому подобному.

— Я буду посещать занятия? — Я выпаливаю этот вопрос, прежде чем успеваю его обдумать.

Все шесть пар глаз Совета Богов устремлены на меня. Я поджимаю губы. Первой заговаривает Гигея. — Да, конечно, — говорит она. — Ты Смертная Богиня, дитя. Не человек. Тебе следует оказывать такое же уважение.

Уважение? Я провожу языком по верхним зубам, чтобы отвлечься от едкого раздражения, вызванного этим комментарием. Смертных Богов не уважают — по крайней мере, эти ложные Боги.

— Кайра будет подготовлена к церемонии, — заявляет Кэдмон, заверяя остальных. — И обо всем остальном мы позаботимся.

Трифон кивает, но следующей заговаривает Данаи. — Мы проведем церемонию в ночь после второго Равноденствия. Скоро придет весна.

Губы Кэдмона поджимаются, но он не возражает. Он просто склоняет к ней голову, что, как я полагаю, является одновременно признанием ее слов и согласием.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но как только я делаю шаг назад, не уверенная, должна ли я поклониться первой или просто уйти, Трифон выпрямляется на своем стуле. — Кайра? — Он произносит мое имя, и его брови хмурятся над раскосыми щелочками глаз. — Это твое имя?

Нахмурившись, я киваю. — Да, Ваше Величество.

Лицо Данаи рядом с ним бледнеет. — Это твой отец выбрал тебе имя? — спрашивает она, вопрос срывается с ее губ, скорее требование, чем вопрос.

— Я… я не знаю, — честно отвечаю я. — Он никогда не говорил.

Искрящийся фиолетовый цвет ее глаз темнеет, а затем она поворачивается к мужу. — Понятно. — Ее голос понижается. — Спасибо тебе, дитя. Ты можешь идти.

Я не колеблюсь и не утруждаю себя вопросом, почему мое имя кажется им таким неприятным. Я просто неловко делаю реверанс, поворачиваюсь и выхожу из комнаты, всю дорогу чувствуя, как острые взгляды Совета Богов прожигают мне спину.

Глава 13

Кайра

К моему крайнему удивлению, Даркхейвены не задают мне вопросов, когда я возвращаюсь к ним. Вместо этого они просто осматривают меня в поисках ран, и когда Каликс делает шаг вперед и низко наклоняется, я чуть не падаю кучей на пол. К счастью, я намного сильнее этого, и я хватаюсь за его плечо, низко рыча, готовая потребовать объяснить, какого хрена он делает, когда он поднимает мои юбки, чтобы показать…

Черт. Мой рот со щелчком закрывается. Я совершенно забыла о змее, которой он приказал оставаться со мной, когда вошла в комнату. Существо соскальзывает с моей лодыжки в его ожидающую ладонь, а затем под манжету рукава рубашки. Змея оставалась тихой и совершенно неподвижной вокруг моей лодыжки, даже когда я упала на колени. Вздрогнув, я шлю безмолвные извинения фамильяру.

Каликс проводит одним пальцем по линии крови, обнажившейся под приподнятым подолом моего платья. В некоторых местах она уже засохла, в других всё ещё влажная. Его палец окрашивается в красное, и, не сказав ни слова, он слизывает кровь с кожи. Мои губы кривятся от отвращения, но не от шока. Я уже усвоила, что понять Каликса Даркхейвена, попросту невозможно.

Как только он заканчивает, Каликс отпускает мои юбки и встает, чтобы взять меня за руку. Он ничего не говорит, и Руэн с Теосом становятся подобны безмолвным теням, когда Каликс тянет меня к лестнице. Вместе мы вчетвером возвращаемся через территорию Академии, пока не достигаем северной башни, не сказав ни слова.

Почему-то сейчас, после встречи с Советом Богов, я чувствую себя гораздо более измотанной, чем после того, как из моей шеи вырезали серу. Мои веки отяжелели из-за желания уснуть — побочный эффект силы Трифона? Возможно.

Когда мы входим в покои Даркхейвенов, Каликс отпускает меня, чтобы подойти к окну на другом конце большого жилого пространства, где птица настойчиво постукивает по стеклу. Долю секунды спустя я узнаю одну из птиц Региса. Когда Теос тянется ко мне теперь, когда Каликс ушел, я вырываюсь из его протянутой руки и ныряю через комнату к окну.

— Каликс… — Я протягиваю руку, когда Каликс открывает одну из панелей окна с помощью защелки, которую я раньше не заметила. Птица влетает внутрь и направляется прямо ко мне.

Останавливаясь в центре комнаты прямо перед камином, я поднимаю руку, и птица падает вниз. Крылья слегка трепещут по моей коже, когда ее когти впиваются в ткань моего платья на предплечье. Я слегка морщусь, но тяну записку, привязанную к ее лапке.

— В чем дело? — Спрашивает Теос, его голос становится ближе, когда шаги эхом отдаются у меня за спиной.

— Записка, — говорю я, изо всех сил пытаясь раскрыть загнутые края, все еще держа птицу на руке. Я поднимаю существо, и оно забирается мне на плечо, позволяя мне развернуть свиток. Я