Читать книгу - "Ведьма поневоле, или Принц под елкой - Екатерина Евгеньева"

ее мантии, но я не могла так рисковать. Я еще не отошла от потока грязи, который на меня вылили с утра, что уж говорить о новом. Ладошки вспотели, а покупки резко стали тяжелыми, выскальзывая из рук.

Шестеренки в голове крутились с бешеной скоростью в поисках выхода. Резко побежать? Спрятаться за дерево? Думать в стрессе точно было не моим коньком. Внезапно за пеленой снега разглядела своего возможного спасителя. Леонард же обещал помогать первокурсникам? Вот и шанс выпал. Я ускорила шаг и буквально врезалась в грудь будущего наследника.

— Привет, то есть здравствуйте! — я мялась, не знаю, что еще сказать.

— Диана, — глаза Леонарда как-то опасно блеснули, но я списала все на оптическую иллюзию от снежинок. Да и вообще, мало ли, что привидеться может. — Ты здесь одна?

Я покосилась на матушку и кажется, она все же опознала во мне свою дочь, потому что сейчас бойким шагом направлялась прямо в нашу сторону.

— Простите меня, — прошептала еле слышно, но куратор все же понял.

— За что? — не моргая, он смотрел прямо мне в глаза.

Если бы меня спросили, почему я сделала то, что сделала, то я бы не смогла дать точного ответа. Где-то на задворках сознания красным огнем пылал факт — люди не любят проявлений чувств в общественных местах, их это смущает. Воспользовавшись неизвестно откуда взявшимся знаниям, я поднялась на носочки и быстро прильнула к губам Леонарда в поцелуе.

Первой мыслью было — что я делаю? Нет, вру, конечно же. Первое, о чем я подумала, коснувшись горячих и мягких губ куратора было удивление, что он ответил на поцелуй. Не оттолкнул, разразившись тирадой о моем недостойном поведении, а обхватил руками и прижал к себе еще ближе, углубляя и захватывая мой язык в плен.

Не знаю, сколько длилось это безумие. Казалось, мир замер, в ожидании.

— Какого черта! — рядом с нами раздался до боли знакомый женский визг.

28-я глава

Леонард

«Не так я себе представлял ритуал», — думал я, пока стремительно возвращался к себе в апартаменты, чувствуя, как шелестит тяжелый парадный камзол при каждом шаге.

— Лео, милый, что это значит? — Франческа семенила рядом, еле поспевая за мной, цокая каблучками по мраморному полу.

Лицо девушки раскраснелось, и белая пудра немного скаталась в уголках рта, оставляя некрасивые разводы. Невеста судорожно захватила подол расшитого жемчугом платья в руки и практически бежала за мной, тяжело дыша.

— Мы же продолжим? Заново пригласим всех, чтобы они удостоверились…

— В чем? — я резко остановился и развернулся, отчего мой плащ хлестнул по ее юбкам. Она практически влетела в меня, выставляя вперед дрожащую руку в шелковых перчатках. И когда только успела надеть?

— Ну как это в чем? — она захлопала накрашенными ресницами и приоткрыла рот, чтобы в очередной раз сказать что-то глупое. От нее исходил удушающий аромат жасмина.

Я замер в удивлении, чувствуя, как тяжелеет фамильный перстень на пальце. Почему-то именно сегодня, еще до появления незнакомки, мне казалось, что я совершаю ошибку, но я упорно гнал от себя эти мысли, как надоедливых мух. Их просто не должно было быть. Есть я и мой долг, как наследника престола. Есть устоявшийся порядок, который не стоит нарушать. Но утром, беззастенчиво шаря в корсете невесты, я вдруг понял, что делаю это скорее по инерции, словно марионетка на нитях традиций. Будто вся моя жизнь и не принадлежит мне вовсе, а всем этим напомаженным зажравшимся советникам, от чьих париков пахнет прогорклым маслом.

Удивительно, но почему-то глядя на девушку в пижаме с жуткими розочками, ошарашенно взирающую на меня своими оленьими глазами, я первым делом подумал о Диане Вергисон. Что-то словно бы неуловимо знакомое было в движениях этой испуганной пташки — в том, как она нервно теребила манжет рукава, как чуть склоняла голову набок. А потом артефакт загорелся красным. Одного случайного касания хватило, чтобы разделить мою жизнь на «до» и «после».

— Франческа, — я набрал в грудь побольше воздуха, чувствуя, как першит в горле после душной атмосферы в зале, чтобы не сорваться на крик. Все же мне было с ней хорошо, пока я не задумывался о пустоте в наших отношениях. — Ты сама видела, что произошло в зале.

— Но отец, он… — она еще крепче сжала подол, и кружева жалобно затрещали под ее пальцами. Я уверен, что будь ее руки оголены, то побелели бы от напряжения.

— Он получит уведомление в соответствии с протоколом, не переживай, все формальности будут соблюдены, — я с затаенной жалостью смотрел на выступающие слезы на глазах теперь уже бывшей невесты. Ее нижняя губа предательски дрожала. — Прости.

Не оглядываясь более на нее, я скрылся за тяжелой дубовой дверью кабинета, где меня уже ждал мой верный друг. Створка с глухим стуком отрезала рыдания Франчески.

— Забавный вышел вечер, — Бенджамин сидел, развалившись в кресле, покручивая в руках трость. Позолоченный металл в свете свечей. — Но, не могу не заметить, что мне понравилось.

— Не язви, — я сел за массивный дубовый стол и устало откинулся на спинку стула, чувствуя, как кожаная обивка поскрипывает под весом тела. — Все стало чертовски сложным.

— Если ты о том, что твой отец с тебя три шкуры сдерет за сорванный союз, то да, сложно, — друг как-то странно на меня посмотрел, усмехаясь. — А если дело в том, что тебе надо как-то отыскать среди подданных империи одну единственную девушку, которая подходит тебе идеально, то, мой друг…

— То, что? — я резко подался вперед, едва не опрокинув чернильницу, ожидая его вердикта.

— Тоже все плохо, — он небрежно пожал плечами, откидывая со лба непослушную прядь волос. — Как ее искать-то?

— Вот скажи, — я нахмурился, барабаня пальцами по столешнице и вспоминая то, что увидел в зале. — Зачем мне такой непутевый будущий глава службы безопасности?

— О чем ты? — Бенджамин в ту же секунду выпрямился, скинув с себя весь напускной лоск и шутливость. Теперь передо мной сидела ищейка, которую ткнули носом в его же пробел. Даже воздух в комнате, казалось, стал острее.

— На полотенце была гравировка, дурья ты голова. Внимательнее к деталям надо быть, — в это мгновение я был рад увидеть, как растерянность проступает на обычно невозмутимом лице лучшего друга. Порой надо показывать, что не только он обладает скрытыми талантами.

— И что на ней ты успел разглядеть? — Бен подался вперед, сжимая подлокотники кресла. — Вот ей Богу, я смотрел лишь на это ужасное зеленое лицо.

— Мне придется вернуться в Академию, как только все улажу с расторжением помолвки, — я