Читать книгу - "Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп"

«Никербокер» был лишь одним из многочисленных светских клубов, в которых состоял Уилл. Но именно этот клуб он посещал чаще всего. Все члены «Ника» принадлежали к высшему обществу, и Уилл знал их всю свою жизнь. Чего только стоили их фамилии: Гамильтоны, Бельмонты, Асторы… Качество обслуживания было гарантировано действовавшими здесь жесткими правилами, за соблюдением которых строго следили. Вступить в этот клуб мог далеко не каждый, даже если у него и были деньги, чтобы оплатить непомерно высокий членский взнос.

Соблюдение традиций значило для Слоанов очень много. Дед Уилла помогал основать «Юнион-клаб», а он сам принимал активное участие в том, чтобы «Ник» переехал на новое место – на угол Тридцать второй улицы и Пятой авеню.

– Добрый вечер, мистер Слоан. Вы позволите вашу шляпу и трость?

Уилл протянул привратнику котелок и палку и пригладил волосы.

– Джентльмены наверху?

– Да, сэр. Все, кроме мистера Кавано. Мне неизвестно, приехал ли он.

Зять Уилла ненавидел этот клуб и поэтому предпочитал заходить сюда через кухню, пользуясь лестницей для обслуживающего персонала, точно мойщик посуды.

– Благодарю вас, Колин. Я уеду сразу после окончания собрания.

– В таком случае мы будем держать ваш экипаж наготове, сэр.

Уилл широкими шагами шел по тихим коридорам, где все ему было прекрасно знакомо – от широких дверных проемов в обрамлении богато украшенных наличников до высоких окон, занавешенных со вкусом подобранными шторами из лощеной ткани. Интерьер, включая произведения классической живописи на стенах и шикарные персидские ковры на полу, с безошибочной точностью был подобран именно так, чтобы мужчины с определенным социальным статусом могли насладиться здесь уютом и покоем.

У двери приватного кабинета стоял официант, который при приближении Уилла открыл перед ним дверь. Внутри находилась небольшая группа очень богатых и могущественных людей, к которым Слоан относил и себя. Эти четверо встречались в первый четверг каждого месяца, чтобы помогать друг другу в решении деловых проблем. Уилл предпочитал называть это «планированием и выстраиванием схем по управлению миром в обстановке горделивой величавости».

– Здравствуйте, Слоан. – Кэлвин Кэбот поднял из кресла свое долговязое тело и протянул Уиллу руку. Кэбот был одним из наиболее влиятельных издателей в Нью-Йорке и Чикаго и в последнее время не раз помогал ему. – Или мне следует обращаться к вам «вице-губернатор»?

– Пока что нет. Впрочем, уже скоро вы сможете это сделать. Здравствуйте, Харпер. – Уилл пожал руку Теодору Харперу, финансовому гению из «Нью Америкэн бэнк». – Как поживает ваша очаровательная супруга?

Лицо финансиста тут же смягчилось, и сквозь обычное стоическое выражение пробились искренние эмоции.

– Хорошо, благодарю вас, – ответил он и снова сел на свое место.

Дверь опять распахнулась, и в комнату вальяжно вошел Эмметт Кавано. Оставив у входа шляпу, пальто и трость, он сразу же направился к столу. Уилл сел, не удосужившись поприветствовать зятя. Они всегда недолюбливали друг друга, и тот факт, что Лиззи умудрилась влюбиться в этого олуха, а затем вышла за него замуж, мало что изменил в их отношениях. Уилл и Кавано с трудом терпели общество друг друга, и то исключительно ради нее.

Пока Харпер и Кэбот вели с Кавано светский разговор, Уилл кивнул официанту, чтобы тот подавал напитки. У его локтя тут же появился бокал «Шато Лафита» 1868 года из его личных запасов, которые он держал здесь в клубе. Кэбот получил светлое пиво, Харпер – бурбон из Кентукки, а для Кавано принесли стакан прозрачной жидкости – вероятно, произведенной в тиши глухих городских переулков.

– Вы с Беннеттом неплохо выступили в Йонкерсе, – заметил Кэбот, обращаясь к Уиллу. – Судя по тому, что я слышал, вы можете считать себя кандидатами от партии.

– Искренне на это надеюсь. На субботу у нас намечен еще один митинг, в Олбани, который закончится парадом. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы не пришлось больше иметь дело со слонами и обезьянами.

При упоминании об Олбани в голове у Уилла всплыла мысль об Эйве, точнее, о поцелуе, который он никак не мог забыть. Этот опыт, когда он попробовал слегка прикоснуться к пламени чувств, которое поначалу не собирался разжигать, оказался просто восхитительным. Именно этого Уилл и боялся. Бесстыдная, уверенная в себе, решительная, Эйва целовала его так, как будто это было последним желанием умирающего, и он наслаждался каждым мгновением этого безумства, черт бы его побрал. (И судя по болезненным ощущениям в правом запястье, пожалуй, даже чересчур.)

– Так в Олбани больше ничего и нет – только слоны и обезьяны, – подал голос Кавано.

– Это верно, – усмехнувшись, отозвался Харпер. – Но, Слоан, я не понимаю, как вы собираетесь продолжать предвыборную кампанию, если станете кандидатом. Вы ведь раньше никогда никому не передавали управление Северо-восточной железной дорогой.

– Я справлюсь.

О деталях никто не расспрашивал, однако в комнате витала атмосфера скептицизма. Уилл не обращал на это внимания, поскольку планировал и дальше управлять своим бизнесом и одновременно заниматься политической карьерой. Он достигнет бóльших высот, чем его отец, даже если в конце концов придется сложить голову. Эта мысль вызвала в нем чувство удовлетворения. Да его отец повторно скончался бы от зависти, если бы узнал, что Уилла избрали вице-губернатором штата.