Читать книгу - "Запрещенные слова. Том 2 - Айя Субботина"

вибрация мотора ни черта не помогает, а только делает еще хуже. В том, как в ответ на очередной рывок двигателя, мое тело прилипает к Дубровскому, столько интимности, запрета, что я, на секунду зажмурившись, открываю глаза, чтобы снова искать взглядом темноту дороги впереди, в тщетных попытках отвлечься.

Но ничего не выходит.

Потому что Слава не дает.

Он как будто контролирует ревущий и байк, но и меня. Не дает мне сорваться с крючка.

Его ладонь на мгновение отрывается от моего бедра, но только для того, чтобы скользнуть за спину. По ягодице. Короткий, бесстыдный жест, который он делает так легко, как будто это его естественное право.

Я рефлекторно «жалю» его ногтями по животу - после сегодняшней прогулки на нем точно останутся выразительные полосы.

— Держись крепче, Би, - его голос звучит приглушенно сквозь шум ветра и двигателей.

И, боже, как же горячо в этот момент звучит его проклятая простуженная хрипотца…

Мотоцикл наклоняется, ввинчиваясь в плавный поворот. Я чувствую, как Слава полностью контролирует машину, как уверен в каждом своем движении, и мне не остается ничего другого, кроме как довериться.

Наклониться вместе с ним.

Представить, что я - продолжение его тела.

Разрешить вести, подчиниться.

Я не знаю, в какой момент эта сумасшедшая езда превращается из попытки морально в ней выжить - в почти медитативный транс. Но тело расслабляется, в него, наконец, проникает ощущение полета, и хочется, чтобы дорога была бесконечной, потому что именно здесь из моей головы вылетают все тревоги. И даже слишком сильные, становятся как бы смазанными, не стоящими и половины тех нервов, которые я на них трачу.

Так что, когда Слава сбрасывает скорость и съезжает с трассы, я чувствую что-то вроде легкой грусти по скорости.

Мотоцикл замедляется, и рев двигателя стихает до низкого, бархатистого урчания, которое отдается где-то в груди. Я все еще прижимаюсь к спине Славы, мои пальцы вцепились в его свитер, а сердце колотится так, будто хочет пробить ребра. Ночной город отступает, сменяясь темной лентой дороги, ведущей к морю. Фонари мелькают реже, и скоро впереди остается только черная гладь воды, переливающаяся под светом луны, и редкие огоньки катеров и яхт.

Байк сворачивает на смотровую площадку, где асфальт обрывается у низких перил, а под ними - каменистый, уходящий к морю склон. Слава глушит двигатель, и тишина обрушивается на нас, как волна. Остаются только шум прибоя и мое сбивчивое дыхание. Я медленно разжимаю руки, отстраняюсь, но тепло его тела предательски сильно ощущается отпечатком на коже, невидимым ожогом. Снимаю шлем и пошлемник, чувствуя, как прохладный морской воздух касается разгоряченных щек. Мои пальцы дрожат, пока я пытаюсь пригладить растрепавшийся хвост и глотнуть прохладный воздух, в надежде, что он остудит мои щеки до того, как их увидит Дубровский. Но, кажется, это совершенно бессмысленная утопическая затея - один его запах заставляет меня чувствовать себя слишком взбудораженной.

Слава слезает с байка, поворачивается ко мне и протягивает руку. Серебряный, с дразнящим блеском взгляд, ловит приглушенный свет фонаря. Волосы, влажные от ночной сырости, падают на лоб, и он небрежно откидывает их назад.

— Ну что, Би, цела? - Его голос хриплый, с легкой насмешкой, но в нем есть что-то еще - теплое, почти интимное. Наклоняется чуть ближе, и я улавливаю запах лайма, соли и чего-то еще, его собственного, что заставляет мои нервы звенеть.

— Не уверена, - отвечаю, стараясь звучать так же легко, но голос дрожит. - Это было… слишком.

— Слишком круто или слишком страшно? - Он ухмыляется, но его рука, все еще протянутая ко мне, теплая и уверенная. Я вкладываю ладонь в его пальцы, и он помогает мне слезть с байка. Теперь я снова чувствую себя страшно мелкой рядом с ним. Невольно вспоминаю так подходящую ему по росту Алину…

Ладонь Славы крепкая, но не давящая, и я невольно задерживаю в ней пальцы чуть дольше, чем нужно. Мои ноги подкашиваются, когда хочу сделать шаг назад и выйти из этой интимности между нами, и я чуть не падаю, но Слава ловит меня за талию.

На мгновение мы замираем - слишком близко.

Его дыхание касается моего виска, и я чувствую, как пальцы слегка сжимают мою талию, прежде чем он отпускает.

— Осторожно, трусиха, - шепчет, как будто успокаивая, но его губы так близко, что я почти ощущаю их тепло.

Дубровский отстраняется первым, но его взгляд - тяжелый, почти осязаемый — скользит по моему лицу, задерживаясь на губах. А я пялюсь на колечко в его губе и вспоминаю, как приятно оно вдавливается в мои собственные губы, когда Слава целует слишком жадно, слишком… офигенно.

Я все-таки делаю шаг назад, пытаясь вернуть контроль. Мы минуту стоим у перил, смотрим на море, которое лениво плещется о камни внизу. Я обхватываю себя руками, будто это поможет удержать хаос внутри. И только тут замечаю кое-что необычное.

Под фонарем, в нескольких шагах от нас, расстелен темный плед, рядом с ним - плетеная корзинка. На пледе - пара стаканчиков, бутылка сока, картонная коробка с виноградом, нарезанными персиками и какими-то сырными закусками.

Все выглядит… продуманно. Мило. И совершенно неожиданно.

— Это еще что? - Я поворачиваюсь к Славе, приподняв бровь. Хочу придать своему голосу твердость - мы же вроде собирались просто покататься? - но но получается абсолютно игриво. Даже почти с детским восторгом. - Ты решил устроить пикник?

Слава ухмыляется, засовывая руки в карманы джинсов. Его поза расслабленная, но глаза выдают с головой - он доволен моим удивлением.

— Мотобратство - великая сила, Би, - подмигивает. - Друзья помогли. Подумал, что после такой гонки тебе захочется перевести дух. И.. ну… не на асфальте же сидеть.

Я качаю головой, не в силах сдержать улыбку.

Это очень на него похоже - устроить что-то спонтанное, но с продуманной до мелочей небрежностью.

Не дожидаясь приглашения, сажусь на плед, подтягиваю колени к груди, и беру виноградину. Она сладкая, прохладная, идеально вкусная как раз для этого момента.

— Ты всегда такой… предусмотрительный, - пытаюсь расслабиться, поймать момент и бросаю на него взгляд.

Слава садится рядом, слишком близко, и его колено слегка касается моего. Я делаю вид, что не замечаю, но мое тело реагирует быстрее, чем разум - кожа словно электризуется, начинает покалывать под одеждой, и даже мой мешковатый свитер вдруг становится слишком… тесным.

— Только когда хочу произвести впечатление. - Слава слегка жмурится, откидываясь на локти.