Читать книгу - "Игры со льдом - Ринат Рифович Валиуллин"

притормозить, чтобы заехать на стадион и предупредить тренера, что я задерживаюсь, то обнаружил, что тормозов нет, нет тренера, нет тренировок. Вика сидела передо мной на рамке, я вдыхал ее волосы, трепавшиеся с ветром, о своем о женском, на багажнике только шампанское и фрукты. Мы катались по городу на байке, и ветер дышал нам в лицо. Иногда по дороге мы менялись местами, и тогда за руль садилась Вика, она все время норовила съехать в лес, на проселочную дорогу, чтобы срезать напрямую. Голову кружила весна. Она везла нас к лету, она вила из нас веревки. Она крутила нами как хотела, совершая остановки в самых непредсказуемых местах, чтобы материализовать матерное в сказуемое. Красота требовала не жертв, а денег, деньги кончались, мне позарез нужна была работа.

Бедные становились богатыми, богатые – щедрыми. Наконец работа нашла меня. Я не знал, как сказать Вике, что все-таки устроился на работу в ночной клуб. Она, конечно, была против, но мне нужна была работа, и выбора не было. Даже она как-то смогла ответственнее подойти к переезду, хотя он был и внезапный. Эта девочка была очень самоуверенна, потому что верила только себе. Оказывается, Вика не просто так сидела на своей почте, она втайне от всех поступила на заочное отделение СПбГУ и тихонько сдавала сессии. Я узнал об этом только в Питере. «Моя студенточка» – начал я называть ее тогда. Мне нравилась эти словесные поцелуйчики. Она звала меня Максимус, но чаще всего Макс, в крайнем случае Максимчик. Эта беспечная веселая пьянящая болтовня была хороша знакома всем в пору цветения влюбленности.

Иногда я встречал Вику из университета, наблюдая за движением молодости. Мне очень захотелось поверить во фразу «человек – это то, что он видит», чтобы скинуть многолетнюю усталость, подобно тому как скидываешь зимнее пальто по весне, ботинки после рабочего дня, а вслед за ними носки кидаешь в корзину для стирки, предварительно понюхав, будто их запах должен был привести тебя в чувство… Что еще? Что еще я мог снять? Да. Может быть, ответственность. Я все время пытался ее снять. Я снял куртку. Теплый ветер заглядывал всем в лица, будто искал кого-то из своих, но скоро ему это надоело, он начал играть с девушками в Мэрилин Монро. И их это радовало, а еще больше забавляло студентов. Ну и меня в том числе. Я щурился, как ребенок, и высматривал в небе весну, там кружила стая голубей.

– Что они себе позволяют, засранцы, – закрыла Вика своими ладонями мои глаза, подкравшись сзади. И я начал стучаться ресницами в ее ладони.

– Хватит моргать. Не волнуйся, я тебя спасу от этих назойливых парнокрылых.

– Ты знаешь, что голуби единственные из птиц с вертикальным взлетом, – пытался я сохранять самообладание.

– Не птицы, а вертолеты. Ты откуда знаешь?

– От сурка.

– Какого сурка?

– Из живого уголка, помнишь, я же тебе рассказывал, как отпустил на волю сурка.

– Да, это было смешно.

– Как день прошел?

– Как у сурка. Я проснулась сегодня в шесть. А у тебя?

– Я проснулся, а тебя нет. Где ты была, дорогая?

– А где ты проснулся, дорогой?

– Видимо, только в метро. Я не хочу, чтобы ты вставала так рано. Шесть утра для такой красавицы – это безумно рано, тебе нельзя так рано вставать.

– Можно, иногда даже нужно, – вспомнила Вика утро, когда вышла на балкон. Да, у нашей комнаты был балкон, правда, он был завален черт знает чем, идти по нему было то еще испытание. Потом она вернулась обратно в квартиру, поцеловала Макса. Он, не открывая глаза:

– Почем сегодня тряпки любви?

– Вы о губах?

– Если они свежие, я бы взял парочку.

– Вам для поцелуев или так, стереть пыль с лица?

– Понимаете, не с кем поговорить, мне – чтобы разговаривать.

– Некогда, мне надо успеть к первой паре. Встретишь меня – поговорим. Подходи к трем к универу. Так о чем будем говорить? – спросила Вика. – Только не о погоде.

– Ни в коем случае, – взял Максим Вику за руку, когда они переходили дорогу. Взял будто маленькую девочку, это жутко понравилось ей, хозяйке руки. – О чем бы вы хотели?

– О чем-нибудь сверхъестественном.

– У вас есть недостатки? – без промедления ляпнул Максим.

– Нет, разве что мужское внимание. Постоянно недостает, – паясничала с удовольствием Вика, вспоминая, что его действительно ей не хватило в детстве. Отец ушел, мать осталась. Ей все больше казалось, что лучше было бы, случись все наоборот.

– Не проблема, достанем, – подыгрывал от всей души ей Максим. Он давно уже не ощущал такую легкость небытия. – А у вас есть недостатки?

– Я заметила только один. Вы такой смелый.

Мы медленно шли по набережной, любуясь Невой.

Режиссер: Нет, никуда не годится. Слишком романтично. Не может быть зрелый хоккеист таким романтичным, ты представь, он боец, он воин, от остался без борьбы, без войска и теперь ищет лед, чтобы приложить его на эту свою рану, чтобы доказать, что он здесь не случайно, что он приехал в Питер только за победой. И игра ему эта нужна, потому что деньги кончаются, а хоккеиста кормит лед. Короче, охлаждай романтику, приложи льда, чтобы всем стало немного холодно, немного не по себе.

Сценарист: Ладно, понял, сейчас добавлю льда.

Свежий ветер смешал наши облака с мыслями, будто те и эти давно не виделись, а теперь словно близкие родственники радовались встрече. Солнце освещало событие. Я летел вслед за мыслями, пока телефон не нарушил идиллию. Звук был громкий. Я посмотрел на экран, Вика многозначительно на меня. Звонил мой друг Стас, у которого я собирался работать в ночном клубе. Я легким движением пальца шмыгнул в зону недосягаемости, плотно притворив за собою калитку.

– Кто это? – насторожилась Вика.

– Светка, – пошутил я.

– Светка? – усмехнулась она. – Что, теперь будем разводиться?

– Думаете, стоит? – дал я ей понять, что эта шутка.

– Нет, раз вы сомневаетесь… – перевела она свой взгляд на Неву, кипевшую внизу. Ей надо было залить возникший пожар. Катер с туристами расстегнул молнию водной глади. Те завороженно глядели на берег. Они меня почему-то бесили. Они же ни черта не понимали, куда приехали. Они суетны, они любопытны, они плоски, как мыльницы, которым они щелкали. И нечего нам так приветливо махать. Вообще меня все бесили, не только туристы, но и все вокруг. Я понимал, что все это от неустроенности, я никак не мог устроиться в этом городе, найти свой клуб. Будто ерзал в театре на неудобном кресле, мешая Вике смотреть