Читать книгу - "Используемая единорогом - Эми Райт"

еще скачу на члене Боаза. О, мой гребаный бог! Для этого должны создать игрушки. Даже если они уже существуют, я могу почти гарантировать, что ни одна из них не так хороша, как длинный язык Стирлинга на клиторе, в то время как другой член растягивает меня.

Это не занимает много времени. Они оба подбадривают меня шепотом, пока я снова не начинаю дрожать. Мое тело напрягается. Мощный импульс удовольствия заставляет меня схватиться за рог Стирлинга.

— Это наша девочка, — Боаз целует меня в плечо, приостанавливая движение бедер подо мной, пока я прихожу в себя.

Прежде чем я успеваю очнуться, Стирлинг отрывает меня от Боаза.

Я протестую.

— На кровать, тебе нужно два члена.

О, черт возьми, да. Это то, чего я ждала. Я заползаю на кровать, и они оба присоединяются ко мне. Боаз входит в меня сзади, обхватывая мои бедра и толкая меня обратно на себя. Затем Стирлинг опускается передо мной на колени.

— Открой рот, красотка.

Я стону вокруг головки его члена, когда он кормит меня им. Он такой большой. Губы тянутся, чтобы обхватить его, но я ни за что не возьму всю длину.

На вкус он даже лучше, чем я помню. Не человеческий. Все еще соленый, но слаще, и с ароматом, который я не могу определить. Все, что я знаю, — он вызывает привыкание. Я немного отстраняюсь, чтобы насладиться.

Он стонет. Затем чертыхается, когда я снова скольжу по нему ртом.

Все это время Боаз медленно трахает меня сзади. Я могу сказать, что он осторожничает, пока я привыкаю к члену Стирлинга.

Но это не то, чего хочет моя киска.

Сделав глубокий вдох, я беру Стирлинга глубже. Вдыхая через нос, я задерживаю дыхание. Затем еще глубже, пока не перестаю дышать. Мои губы и челюсть растянуты, и все, о чем я могу думать, — это насколько я наполнена.

Когда я поднимаю взгляд, восхищенного выражения на лице Стирлинга достаточно, чтобы заставить меня сжаться вокруг члена Боаза.

Стирлинг благоговейно касается моей щеки мягкой костяшкой пальца.

— Гребаная секс бомба, мой маленький человечек. Такая сексуальная.

Я стону. Я не могу ответить, но мне нравится, как он смотрит на меня, когда мой рот полон его члена.

Затем что-то меняется. Мы все начинаем двигаться, как будто совершенно синхронно. Я держу член Стирлинга глубоко во рту так долго, как только могу, прежде чем приходится отодвинуться, чтобы глотнуть воздуха.

Ритм естественным образом становится более быстрым, чем раньше. Меня трахают сзади и спереди, и все, что я могу сделать, это расслабиться и принять это.

Когда Стирлинг наклоняется надо мной, чтобы поцеловать Боаза, я понимаю, что влипла по уши. Мне нравятся эмоции момента. Для них это не просто трах. Я не хочу этого признавать, но, может быть, для меня это тоже не просто трах.

Их темп увеличивается. Стирлинг позволяет мне глотнуть воздуха, но это не то, чего я хочу. Я хочу заглотить его член и смотреть, как он распадается на части для меня, пока наслаждается моим чувственным удовольствием в этот момент.

Слишком рано Боаз крепко сжимает мои бедра.

— Черт!

Я согласна. Моя киска сжимается вокруг его обхвата, и я чувствую приближение оргазма.

Стирлинг вырывается у меня изо рта. Я всхлипываю, но оргазм уже слишком близок. Мне это нужно.

Боаз крепко держит меня и доводит до предела. Когда удовольствие снова распространяется по мне, его член пульсирует внутри, и он издает крик. Я толкаюсь два последних раза, чтобы выдоить из него остальное, и он изливается глубоко в меня.

Когда я открываю глаза, Стирлинг поглаживает себя, наблюдая за происходящим. Он качает головой.

— Невероятно.

Боаз смеется.

— Чертовски невероятно.

Но я все еще наблюдаю за движением руки Стирлинга по члену. Он все еще не кончил. Я хочу что-нибудь с этим сделать.

Отодвигаясь от Боаза, я ползу к Стирлингу. Затем поднимаю подбородок и открываю рот.

— Теперь ты.

Он шипит сквозь зубы.

— О, черт.

Три быстрых движения его руки по члену, и он взрывается. Теплая жидкость брызжет мне на лицо и язык. Это восхитительно. Но что мне нравится больше всего, так это выражение восторга на лице Стирлинга. Запрокинув голову, он издает долгий, низкий стон, и его член пульсирует последней дрожью.

Затем я вытираю лицо, и мы все падаем на кровать, сплетя конечности. Я зажата между двумя мускулистыми единорогами, один гладит меня по волосам, другой по спине.

Я должна уйти. Я знаю, что должна.

Обнимашки под запретом.

Но я не двигаюсь.

Я лежу и наслаждаюсь этим, будто именно этого я и хотела все это время. Будто я не устанавливала правила специально, чтобы уберечь себя от новых ошибок.

ДВЕНАДЦАТЬ

Джейд

Я понимаю, что у меня проблема, как только открываю глаза.

Я просыпаюсь, прижавшись лицом к теплой, пушистой груди, и еще одно крепкое тело прижимается ко мне сзади.

Я лежу неподвижно, оценивая ситуацию.

Это не просто обнимашки. Очевидно, я осталась на ночь.

Черт.

Что еще хуже, я липкая от спермы, теплая и расслабленная, и тошнота и тревога меньше, чем в последние… ну, на самом деле, очень давно.

Но теперь приходится беспокоиться не только обо мне. Моя рука скользит к животу, и я задаюсь вопросом, как там поживает мой крошечный малыш. Это всего лишь миф, что секс может быть вреден для детей в утробе, верно? Конечно, это так.

В постели Боаза так тепло и уютно. В жизни Стирлинга… Я позволяю себе на мгновение забыть, что теперь у меня есть обязательства. Есть еще одна жизнь, о которой нужно заботиться. Что было бы, если бы я позволила этому прекрасному стаду увлечь меня, только для того, чтобы они узнали о моем долге? Что они будут делать, когда узнают?

Я, конечно, знаю ответ: вышвырнут меня с ребенком на улицу. Совершенно справедливо. Они не заслуживают такого бремени. Они никогда не просили о подобном. Будет лучше, если я никому не позволю слишком привязываться. Мне невыносима мысль о том, что мой сын или дочь привяжутся к кому-то только для того, чтобы быть вот так отвергнутыми.

Я немного отодвигаюсь влево, но меня блокирует стена в виде пахнущего землисто-мужским ароматом единорога. Я говорю себе не утыкаться носом в грудь Боаза, чтобы, глубоко вдохнув, насладиться запахом. Вместо этого я сползаю вниз и выныриваю из-под руки Стирлинга, наконец-то слезая с кровати.

Парни шевелятся, но Боаз только переворачивается и устраивается на моем