Читать книгу - "Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли"

Лишь один предмет скрыт под меньшим чёрным полотном.

Хайдес поднимает палец:

— Без вопросов. Садись.

Я устраиваюсь справа, он — рядом. Едва он успевает сесть, как я киваю на загадочный предмет:

— Что это?

Хайдес тянется за салфеткой, отрывает кусок «Маргариты» и протягивает мне:

— Подарок для тебя. Но получишь его только после того, как что-нибудь съешь. Ты же голодна, верно?

Мой желудок предательски рычит в ту же секунду, как я собиралась сказать «нет». Хайдес прыскает. Сначала мы молчим. Рана на щеке ещё свежая и не даёт мне широко раскрывать рот, поэтому приходится откусывать крошечные кусочки. Сам Хайдес помогает, нарезая всё на маленькие порции.

— Сколько я проспала? — наконец спрашиваю.

— На этот раз примерно сутки с половиной, — отвечает он.

У меня пересохло во рту, воды хочется больше всего. Стоит потянуться к кувшину, как его рука останавливает мою и мягко опускает обратно.

— Что ты делаешь? — не понимаю.

Его длинные пальцы обхватывают кувшин, он снимает крышку. Держа его правой рукой, наливает воду в стеклянный стакан до краёв и подаёт мне.

— Пока я рядом, твой стакан никогда не будет пуст, Хейвен. Обещаю, я всегда буду наполнять его.

С дрожью в пальцах принимаю воду и осушаю в несколько глотков. Хайдес вновь наполняет — я пью второй, потом ставлю стакан на покрывало.

В последний момент хватка срывается, стакан опрокидывается, и лицо у меня невольно перекашивается. Стоит шевельнуться — что-то тянет справа на щеке, и резкая боль вспыхивает огнём.

Вдруг я полностью осознаю свою рану.

Рука сама летит к лицу, но Хайдес быстрее: перехватывает меня за запястье и мягко разворачивает. Кладёт ладонь мне на колени, взгляд серьёзный, напряжённый.

— Только не сейчас, — звучит почти как мольба. — Не думай об этом сейчас. Мы обо всём поговорим… потом.

Я с трудом сглатываю. Сердце колотится, и тонкая, ползучая тревога начинает взбираться по коже к горлу, готовая сжать и перекрыть дыхание.

Хайдес приподнимается — ровно настолько, чтобы дотянуться до тайного подарка. Засовывает руку под чёрную ткань и пару секунд там возится. В тот же миг приподнимает полотно — и показывает, что под ним.

Я застываю с открытым ртом. Объяснения не нужны, вопросы — тем более. Я знаю, что это. Голубой гималайский мак. Не живой, конечно. Мой любимый цветок, собранный из световых нитей: вокруг стебля — зелёные гирлянды, они же формируют листья у основания лепестков. А лепестки — сплошной фейерверк голубых огоньков, такие яркие и чистые, что на миг кажется: это может соперничать с настоящим цветком.

— Я смотался на ближайшие острова, — рассказывает Хайдес, — и обошёл кучу цветочных, спрашивал, нет ли у них голубых гималайских маков. На меня смотрели как на сумасшедшего, Хейвен.

Я не удерживаюсь от улыбки. Он подаёт мне цветок, я бережно беру его, боясь, что случайно сломаю. Хватает нескольких секунд, чтобы понять: конструкция прочная, устойчивая. Гирлянды на батарейках, аккуратно спрятанных в маленькую прямоугольную коробочку.

— Он потрясающий, Хайдес, — шепчу со слезами на глазах. — Невероятный. Ты сделал его сам?

Он мнётся, косится на меня из-под ресниц и неловко чешет затылок:

— Если скажу «да», это прозвучит как полный лузер?

Я прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. Не потому, что смешно, а потому что трогательно — как ему стыдно за собственные хорошие поступки.

— Хайдес… — его имя срывается с моего языка так, будто это самое красивое слово на свете.

Он не даёт договорить. Его ладонь скользит к основанию моей шеи, пальцы запутываются в волосах. Он чуть запрокидывает мне голову — и наши губы сталкиваются. Я понимаю, что он хотел поцелуй мягкий, радостный — «мы здесь, вместе». Но секунда — и всё оборачивается другим. Хайдес целует жадно, взахлёб; его язык ищет мой, находит. Свободная рука ложится мне на талию и тянет ближе, прижимает к себе. И я чувствую не только страсть. Я слышу его отчаяние. Словно он благодарит меня за то, что я жива, что не оставила его. И словно до сих пор боится, что что-то снова утащит меня от него.

— Я слышала тебя, когда была в лабиринте, за стеной огня, — шепчу ему в губы. Он на миг ещё раз их касается. — Слышала, как ты меня звал.

— Меня держали. Не дали ворваться внутрь, — оправдывается он, будто это вообще нужно. — Если честно, я врезал Зевсу. У парня какая-то несокрушимая челюсть. Он только моргнул и ещё сильнее меня вжал. Было жалко смотреть.

— Я рада, что тебя остановили, — отвечаю.

Кончики его пальцев проскальзывают под край моего свитера и касаются кожи. От этого прикосновения меня бросает в жар. Сколько бы вопросов ни копилось о том, что было и что будет, сейчас мне нужен он. Нужна минута с человеком, которого я люблю больше всего на свете.

Я склоняюсь к его уху:

— Хайдес, — шепчу в мочку, — пойдём в комнату. Сейчас.

Его рука уже играет с поясом моих брюк. Пальцы скользят поверх ткани белья.

Теперь целую его я — и заканчиваю лёгким прикусом нижней губы. Его пальцы всё ещё дразнят мой низ живота, но не переступают границы ткани. Я подаюсь ближе, усиливая давление, и Хайдес тихо смеётся.

— Эй, звёздочки! Шоу будет? — раздаётся знакомый голос метров в двадцати.

Мы оборачиваемся синхронно, не разрывая объятий. Гермес облокотился на террасную ограду и держит бинокль. Улыбается, жуя жвачку с открытым ртом. Рядом с ним Посейдон, Лиам и Арес — передают бинокль по кругу.

— Не забудь про шлепки, Обезьянка! — орёт Арес. Посейдон демонстративно отворачивается попой, а Арес делает вид, что шлёпает его ладонью. — Вот так, понял? Запомни. Если нужна помощь — покажу мастер-класс.

Гермес вырывает у него бинокль и машет рукой:

— Пожалуйста, не отвлекайтесь. Я вижу эту ручку, спрятанную в штанах у Хейвен. Открываешь её Маленький рай?

Лиам тоже что-то добавляет, но слишком тихо — до нас не долетает. Пока меня их перепалки искренне забавляют, Хайдес закатывает глаза и поднимается. Протягивает обе ладони, чтобы помочь мне встать:

— Если они не помаячат перед глазами, им не по себе, — бурчит.

А я — безмерно счастлива их видеть. Счастлива видеть Гермеса, который улыбается, продолжая глядеть на меня сквозь линзы. Счастлива видеть Ареса, прислонённого к ограде с его фирменной «мне всё равно» на лице. Счастлива видеть их живыми, счастлива знать, что у нас ещё есть время быть вместе.

Хайдес не даёт мне сделать и шага. Он подхватывает меня: одной рукой — под колени, другой — за талию, прижимает к груди