Читать книгу - "Предательство по-драконьи. Сладкая месть - Екатерина Гераскина"

пространство. Здесь не было ничего лишнего, только алтарь, я, и двое мужчин, решающих мою судьбу.

— Заканчивай обряд, — прошипел Альтавиан, бросив яростный взгляд на жреца. Его голос прозвучал, как удар хлыста, заставивший меня похолодеть.

Я попыталась подняться, ощущая, как паника захлёстывает с головой. Камень алтаря царапал ладони, но я изо всех сил упёрлась, пытаясь встать.

— Нет! — выкрикнула я, но Альтавиан с лёгкостью толкнул меня в плечо.

Я рухнула обратно на алтарь, а он склонился надо мной, одной рукой прижимая меня к алтарному камню, а другой удерживая за бедро.

Попыталась вырваться, но он лишь сильнее прижал меня. Его глаза вспыхнули жуткой решимостью.

— Не дергайся.

Я забилась, как птица в клетке, беспомощно молотя руками и ногами, но он лишь слегка скривил губы в усмешке.

Жрец начал произносить клятвы на древнем языке, голос его был монотонным, но от каждого слова у меня внутри всё сжималось от страха.

— Нет! Я не согласна! — закричала я, мой голос эхом разносился по каменным стенам. — Вы не имеете права!

Но жрец продолжал, как будто меня не слышал.

— Я сказала, что не согласна! — я повернулась к Альтавиану, надеясь хотя бы в нём найти остаток разума.

— Твоя мать дала мне своё разрешение, — оскалился он, приближая лицо к моему. Он держал крепко. — А твоё согласие мне не нужно.

— Ты… — задыхалась я от ярости и страха.

— Так что расслабься, — прошептал он таким голосом, что кровь застыла в жилах. — И вскоре ты ещё получишь удовольствие.

— Нет! Отпусти!

Я кричала, но моё сопротивление казалось бесполезным. Никто не слышал меня.

Никто.

И тогда я выкрикнула:

— Я беременна!

Альтавиан остолбенел, его холодные, зелёные глаза расширились.

Его взгляд потемнел, и что-то дикое, необузданное вспыхнуло в глубине.

Злость, бешенство, растерянность — всё смешалось в нем.

А потом Альтавиан уничтожил меня:

— Тогда я вытравлю твоего ублюдка.

Глава 17

Я вздрогнула. Слова Альтавиана ударили по мне, как хлыст.

Воздух вокруг стал плотным, тяжёлым, удушающим.

— Ты… ты чудовище, — прошептала я, дрожа от ярости и ужаса.

Альтавиан не отвёл взгляда, его глаза сверкали гневом, но за этим гневом я увидела что-то ещё — какую-то болезненную, уродливую решимость.

— Чудовище? — он холодно усмехнулся, его губы искривились. — Может быть. Но я получу то, что хочу. Тебя!

Он отпустил меня резко. Его голос звучал низко, словно угроза:

— Ты принадлежишь мне. Это твой долг — стать моей супругой.

Я отшатнулась, инстинктивно прикрывая живот руками.

— Ты можешь кричать, сопротивляться, ненавидеть меня, сколько угодно. Это ничего не изменит.

А потом он повернулся к жрецу:

— Нам нужно кое-что обсудить со своей невестой наедине.

Я была больше не намерена слушать Альтавиана. Я буду сражаться за своего ребёнка до последнего.

Плевать, что я полукровка, потому что я мать!

И это гораздо сильнее всего!

Но тут дверь с грохотом распахнулась в Храме.

— КАКОЙ БЕЗДНЫ! — прокричал Альтавиан, его голос был полон такой ярости, что я усомнилась, что передо мной фейри.

— Мне тут нашептали, что ты собрался избавиться от моего правнука или правнучки, Альтавиан! — громогласно произнесла женщина в годах.

Тонкая сеточка морщин покрывала её лицо, но это ничуть не портило её. Её серебряные волосы были убраны в изысканную прическу, а тёмно-синее, закрытое, но струящееся на идеальной фигуре платье подчёркивало её глубокие голубые глаза.

Широкие браслеты с сапфирами лежали поверх узких рукавов платья. Её каблуки отстукивали имперский чёткий ритм.

Удушающий аромат муторных благовоний мгновенно рассеялся, стоило женщине только поморщиться.

Кажется, даже жрец немного подался назад.

Настолько мощной была аура гостьи.

Альтавиан и вовсе потерял самообладание. Он выпрямился, одернул полы расшитого серебром белоснежного камзола.

Я села на алтаре, широко раскрыв глаза, глядя на эту потрясающую женщину. Острые ушки были украшены сапфирами, а с мочек спадали тяжёлые серьги.

В нос ворвался знакомый аромат. Я вдохнула его. Аромат фрезий. Так пахла только моя бабушка.

— Она принесла ублюдка из жалкого и варварского мира, — прошипел Альтавиан. — И я в своём праве, Ираэль. Элилаэль дала своё согласие. И как только в этом теле, — он махнул на меня, словно я была куклой, — останется одна душа, жрец обвенчает нас.

— Ты забылся, мальчик, — это её «мальчик» прозвенело так снисходительно, что даже я почувствовала неловкость. Что уж говорить об Альтавиане, который моментально вскипел. — Я тоже её родственница. Аэллирианэль — моя единственная внучка. А своего согласия на брак с тобой я не давала.

— Твое слово лишь второе!

— Но я могу наложить вето, — невозмутимо, с чувством собственного достоинства произнесла Ираэль.

— Только на мес-с-сяц, — прошипел Альтавиан.

— Ты ещё тут, мальчик? — словно пронзила стрелой, спросила Ираэль, и Альтавиан просто растворился в воздухе.

— Ираэль… — выдохнула я, не веря, что всё вот так закончилось.

— Зелёных Холмов, внучка, — равнодушно бросила бабушка.

Глава 18

— Не сиди на холодном камне. В твоём положении это может быть опасно, — сказала Ираэль, а потом перевела взгляд на жреца. — И как это понимать?

— Как и договаривались, — ответил фейри. — Я сообщил тебе.

— Ты не торопился.

— Что есть время в нашем возрасте.

— Ясно, — она величественно отмахнулась рукой.

— С тебя партия в шахматы, — бросил жрец и растянул губы в улыбке. Только вот его блеклые глаза не улыбались. И я никак не могла понять к какому Холму он принадлежит.

— По какому случаю, Юрвиан? — Ираэль вскинула тонкую бровь. Казалось, она удивилась, но нет — её глаза оставались безучастными. Ее лицо лишь изображало эмоции. Впрочем, как и его.

И надо признать, от их взаимных искусственных улыбок становилось не по себе. Я словно попала в театр ужасов.

— Ты позволила себе усомниться в моих словах и запустила своих шпионов.

Жрец махнул рукой в сторону стены, обвитой белым плющом. Широкий рукав серебристого одеяния открыл вид на мужское запястье. А потом я с удивлением наблюдала, как белые цветы окрасились в синий. Цвет Холма, которому принадлежала моя бабушка.

Сапфир.

Её улыбка больше не напоминала человеческую. Теперь это был оскал — хищный, как у драконицы.

— Через два дня жду тебя у себя, — равнодушно бросила она.

Жрец исчез, получив свой ответ. А я почувствовала себя вещью.

Мало того, что мать распорядилась моей жизнью без моего согласия, Альтавиан угрожал жизни моего ребёнка, так ещё и эти фейри решили разыграть партию в шахматы за мой счёт.

Я поднялась с алтаря, растирая озябшие плечи. Бабушка, которая до этого стояла в отдалении, вдруг оказалась рядом, сокращая расстояние в пространстве. Её длинные синие ногти коснулись