Читать книгу - "Черный Спутник - Елена Леонидовна Ермолович"

Мора отправился было разыскать трактирщицу – раз уж обещал – и увидел, как оба Шкварни, муж и жена, перед крыльцом поливают друг друга отборным матом, а Шкварня-супруг даже замахивается дрыном. Мора постоял, послушал в компании ещё нескольких благодарных зрителей да и пошёл восвояси.

Под окошками князя теперь дежурил солдат с ружьём – поручик проявлял бдительность. Мора посмотрел на солдата, вздохнул и направился на конюшню. Возле конюшни прохаживался ещё один стражник.

«Черт бы драл тебя, засранец кудрявый!» – сердито подумал о поручике Мора.

Абшиды он успел спрятать в тайник, осталось распрощаться с письмом и получить расчёт. Но как это сделать? В доме – никак.

Мора дождался, когда князь соберется опять тренировать Люцифера – песаду они выучили, настало время для более сложной фигуры – мезэра. С наступлением тёплой погоды тренировки происходили регулярно в устроенном во дворе импровизированном манеже. Посмотреть на этот маленький цирк собиралась вся дворня, а молодые князья глядели на папеньку из окон – то ли с волнением, то ли с надеждой.

Поручик на выездке в последние недели не бывал, отсиживался в доме – с тех пор, как князь застрелил из его пистолета беднягу Выбегая. У гордого юноши сил не стало терпеть ехидные комментарии и предположения конюхов – что следующее отберёт у поручика его подопечный.

В этот день Море повезло – представление началось. Конюхи привязали коня к пилярам, старый князь вышел на манеж с шамберьером и хлыстом, весь в чёрном – ещё более демонический и величественный, чем обычно.

– Франц, одолжи удочку! – через весь двор истошно заорал Мора, завидев повара – знатного любителя рыбалки.

Конь в пилярах затрепетал, запрядал ушами.

– Не ори, пугаешь коня, болван! – огрызнулся князь.

Конюхи зашикали на Мору.

– На что тебе удочка? – шёпотом спросил подошедший Франц.

– Хочу завтра с утрецухи на плотине голавлей половить! – все ещё очень громко отвечал Мора.

Князь не замедлил откликнуться:

– Я вижу, кто-то соскучился по хлысту?

– Простите, ваша светлость, уши заложило… – Мора взял Франца под локоток, увёл прочь от манежа от греха подальше и спросил уже шёпотом: – Так дашь мне удочку?

– Дам, если не шутишь, – удивлённо отозвался Франц. – И что ты вздумал так орать? И так он тебя не любит.

– Как же не любит? Хлыста посулил.

– Хозяин наш никогда слуг не бил, только тебе, говорят, хлыста досталось – аж в окошко недавно от него сигал.

– Вот ты, Франц, немец, и не знаешь русских пословиц. Бьёт – значит любит. Небось и не слышал про такое?

– А ты разве русский, Мора? Или кто? – задал Франц давно терзавший его вопрос.

– Или кто. Мора Михай, как думаешь, исконно русское имя?

– А говорят, ты графа французского байстрюк.

– А говорят, что кур доят, – отвечал Мора. – Цыган я, Франц, и мать моя была цыганка, а про французского графа у русских тоже поговорка есть – чей бы бычок ни скакал, а телёночек – то наш.

Мора взял у повара удочку, коробочку с крючками и спросил напоследок, где лучше накопать червей – за сараем или на компостной куче?

Ранним утром – за час до рассвета – Мора уже сидел на плотине с удочкой. И ждал – не послышится ли вдали конский топ. Никакого топа не слышалось, и Мора приуныл было – хоть рыба и клевала – и подумал, что князь на старости лет потерял нюх и не понимает совсем уж прозрачных намеков.

На воде раздался плеск, словно била хвостом далёкая русалка. Мора вгляделся в предрассветную мглу – в тумане, по речной глади, неслышно скользила рыбацкая лодка, прикрытая навесом. Сквозь ткань навеса призрачно мерцал огонек фонаря. На вёслах сидели солдат-охранник и повар Франц, не иначе как удостоенный такой чести в качестве эксперта по рыбалке. Старый князь величественно возвышался в лодке в дивном лисьем плаще – по случаю утренней прохлады. Поручика с ними не было.

– Вон псарь удит, ваша светлость, – Франц разглядел Мору на берегу. – Тот псарь, который цыган.

Старик что-то ответил – не слышно было из-за плеска вёсел. Лодка подплыла к Море совсем близко и стала в камышах.

– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровался Мора.

– Здравствуй, цыган, – старик в своём плаще выглядел как король в мантии, только удочки чуть отравляли пафос. – Много наловил?

– Да не клюёт ни черта, – соврал Мора.

– Так иди к нам в лодку, на середине реки больше поймаешь. Давай, забирайся.

Солдат и Франц удивлённо переглянулись. Мизантропии хозяина в их глазах был нанесён сокрушительный удар.

– А господин поручик не прячется в палатке, ваша светлость? – на всякий случай уточнил Мора.

– Нет, он с нами не ездит, его на воде укачивает. Иди, не бойся.

Мора по воде прошлёпал до лодки – вода залилась в сапоги, штаны вымокли до бёдер – и кое-как забрался. Солдат и повар оттолкнулись от дна, и посудина выплыла на середину запруды. Гребцы сложили вёсла, закинули удочки. И Мора тоже закинул – что ему оставалось?

Князь подсел к нему, совсем не боясь запачкать свою мантию, и спросил по-французски:

– Ну – и?

Мора взглянул на гребцов – те не сводили глаз с поплавков, вялые, как сонные мухи – и осторожно передал князю свёрток с письмом. Князь спрятал письмо под плащ.

– Я хочу розовый камень, – тоже по-французски сказал Мора.

– Мы так не договаривались!.. – Старик всё-таки отдал розовую бусину и поморщился, когда Мора спрятал ее в рот. – Она же ничего не стоит!

– А что стоят для вашей светлости эти письма? – бесстрашно спросил Мора. – Для чего вам это?

– Такой слуга, как ты, и правда заслуживает кнута, – сердито отвечал старый князь. – Много ты понимаешь!..

– Я понимаю, что тот человек столь вам дорог, что вы готовы нарушить закон, чтобы спасти его. Ещё чуть-чуть, и вы похитите его из-под стражи, как девицу из-под венца. И я, ваш покорный слуга, готов сопроводить его. Куда? В Кёнигсберг, в Варшаву?.. И сколько это будет стоить?

– Стоить это будет – все чётки, что остались. И ты проводишь его – в баронское поместье Вартенберг.

– А барон-то не будет против?

– Это моё поместье, и я могу принимать там кого захочу.

– Так вы – барон фон Вартенберг? А мне говорили, что суд лишил вас дворянства и всех земель.

– Кто тебе такое сказал? – князь не разозлился, а почему-то рассмеялся. – Мелковато, конечно, после регентства и