Читать книгу - "Соучастники в любви - Луна Лу"

из тебя хреновый, – он больно тычет мне в грудь, прямо в то место, где под тканью толстовки соединяются пальцы Бога и человека на «Сотворении». – Видимо, как и в Нем, во мне слишком много веры в людей. Впрочем, как и у тебя, ведь ты даже не заметил предателей среди своих, пока не стало поздно.

– Нет. У меня с тобой нет ничего общего!

– Вот. – Он снова с силой тычет в мою грудь, и я отступаю на шаг назад. – В этом твоя главная ошибка. Ты думаешь, что со всем справишься сам, думаешь, знаешь, как лучше. Но я открою тебе глаза, сынок. Без меня ты – ничто. Ты – щенок, не хлебнувший жизни. Но при этом думаешь, что чем-то лучше меня? Ты слишком горделив, Натаниэль. Знаешь ведь, что гордыня – это тяжкий, смертный грех?

– Прекрасно, добавь это к моему списку. Жаль только, что и в аду придется твою рожу видеть.

– Тебе не хватает смирения, – продолжает рассуждать Квентин, заставляя меня вновь и вновь закатывать глаза. – Но ничего, я тебе помогу, сынок, – он беспечно хлопает меня по плечу, будто мы приятели, но я вздрагиваю и отбрасываю его руку. – Я лишу тебя этой гордыни. Лишу того, что ты называешь своей честью. Растопчу твое самоуважение. Вырву твое сердце. И у меня есть идеальный способ для этого.

– Плевать. Делай со мной что хочешь, когда отпустишь ее.

Квентин, хрипло посмеиваясь, все так же неторопливо ходит по комнате, но не пользуется тростью. Видимо, он хорошо знает это место. А потом, прислонившись спиной к кирпичной стене, он поворачивает голову в мою сторону и зачем-то выдерживает паузу, игнорируя мои требования.

– Честно сказать, Дивер, я собирался избавиться от тебя. – Пожимает он плечами, скрестив руки на груди. – За твой поступок другого наказания быть не могло. Но! – он поднимает указательный палец. – Я ведь не дилетант, как ты. Я профессионал. Бизнесмен. Я вложил в тебя столько ресурсов, что было бы обидно добру пропадать. Раз уж с «отцовскими» отношениями у нас не вышло, то считай, что ты – моя инвестиция. И я хочу получить свою «прибыль».

– Деньги? Тебе нужны от меня деньги? – недоумеваю, ожидая, что он скорее потребует мою душу, как какой-нибудь Сатана.

– Не тупи, Дивер… – вдруг встревает Рейвен, но замолкает, будто почувствовав укор Квентина, уже обернувшегося к ней.

– Мне нужен ты, Натаниэль. – он направляет на меня трость. – Целиком и полностью. В рядах «воронов».

– Нет. Нет! Ни за что. Я лучше умру «соколом».

– Так просто ты не отделаешься, поверь мне, сынок, – усмехнувшись, он почесывает щетинистый подбородок, снова выдерживая раздражающую паузу. – Ты в любом случае не умрешь, а вот твоя девчонка…

– Ладно! – отвечаю я, даже не раздумывая. – Только оставь ее в покое.

– Во-о-от… Был бы ты сразу таким покладистым – мы бы столько времени сэкономили, – удовлетворенно кивнув, улыбается он своими пожелтевшим от многолетнего курения губами. – Удивительно. Нужна была всего лишь какая-то девчонка, чтобы сломать Натаниэля Дивера…

– Ее зовут Изабель, гребаный ты урод, – рычу я, приблизившись к нему, и хватаю его за грудки.

Его шестерки поднимают пистолеты, но он выставляет ладонь вперед, указывая им не стрелять.

Застываю, когда до меня окончательно доходит.

Квентин ведь всегда так делал. Ходил вокруг да около, морочил голову бесполезными фактами вразброс, выводил из себя, лишая спокойствия, а затем резко и больно бросал выводы прямо в лицо. Как и сейчас. Все эти лекции про повадки воронов и грехи. Все это не было бредом старого маразматика. Все это, чтобы добиться того, что ему нужно. Все это – чтобы сломать меня. Запятнать мою честь, честь «сокола». Сделать из хищника мерзкого падальщика. Сделать меня, лидера, своей пешкой.

Черт, да лучше бы он меня просто убил. Клянусь, если бы Изабель не была в их руках, я бы прямо сейчас вынудил их пристрелить меня на месте. Или попытался бы сбежать, опять же, рискуя быть застреленным. Но она, моя девочка, у них. С вонючим Донни. Пока я принимаю наказание за свою гребаную гордыню.

– Мне нравились наши взаимоотношения, когда ты был за решеткой, Дивер. Ты послушно делал свое дело и не мешался мне под ногами. Славное было время, согласен? – продолжает с довольной рожей Квентин, даже не пытаясь вырваться из моей хватки.

С каждым его словом я ощущаю, как одна за другой взрываются мои нервные клетки, когда меня накрывают болезненные воспоминания и ощущения. Знает, ублюдок, как мне было тяжело в колонии. Нет ничего хуже для сокола, чем жить в клетке.

Чтобы не упасть на пол перед ним, отхожу и обессиленно падаю на стул, хватаясь за голову. Как до этого дошло? Все бы отдал, чтобы прокрутить время назад и все исправить. Не доверять никому. Не позволять себе отвлекаться. Не позволять расслабляться. Слушать свою чертову интуицию. Но уже поздно. Слишком поздно. Я должен вытащить из этого Бель. И есть лишь один выход.

– С тебя слово, что не тронешь Изабель и дашь нам попрощаться, – говорю я и ощущаю, как судорогой перехватывает горло, а вместо сердца разрастается дыра.

– Даю слово, – самодовольно отвечает он.

Каким бы конченым ни был Квентин, слово он держал всегда. На большее я рассчитывать уже не могу. Это единственная надежда на то, что Изабель выберется из дерьма, в которое я ее втянул. Я не могу ей рисковать. И я принесу в жертву свою гордость, свободу и даже стану «вороном», если это будет гарантией ее безопасности. Без нее я все равно долго не протяну, уверен. Без нее я не чувствую себя живым. Может, сдохну прямо в тюрьме. И я предпочту смерть, чем жизнь без ее любви.

Квентин добился своего. Он сломал меня.

– Согласен. Что я должен делать?

Глава 51

Изабель

Tom Rosenthal – It’s Ok

Наполняющий здание запах сырости и затхлости лишь подпитывает атмосферу безнадежности. Голова будто налилась свинцом, ноги затекли, а спина ноет от долгого сидения на корточках. Опираясь спиной на широкую холодную поверхность колонны, медленно поднимаю свое изнывающее от дикой усталости тело. Потираю все еще болящие от хомутов запястья. Хорошо, что мне все же удалось уговорить этих кретинов освободить руки, не то мои кисти пришлось бы уже ампутировать – так туго затянули. Чтобы хоть как-то оживить онемевшие конечности и взбодриться, начинаю ходить взад-вперед, меряя шагами огромное помещение, разделенное бетонными колоннами. Вместе с телом начинает оживать и разум, напоминая о том, почему я вообще оказалась в этой дыре.